Любищев, александр александрович — психология

Любищев, Александр Александрович — Психологос

В 1918 году Александр Любищев, 28-летний преподаватель Таврического университета в Симферополе, сформулировал цель своей жизни: создать естественную систему организмов.

То, что сделал Менделеев в химии, он решил сделать в биологии — и, шире, в истории эволюции.

В частности, подкорректировать теорию Дарвина: ему думалось, что тупым случайным перебором не создается та математически выверенная красота и великолепие, которые видим мы в природе.

«Для установления такой системы необходимо отыскать что-то аналогичное атомным весам, что я думаю найти путем математического изучения кривых в строении организмов, не имеющих непо­средственно функционального значения… математические трудности этой работы, по-види­мому, чрезвычайно значительны… К выполнению этой главной задачи мне придется приступить не раньше, чем через лет пять, когда удастся солид­нее заложить математический фундамент… Я за­дался целью со временем написать математиче­скую биологию, в которой были бы соединены все попытки приложения математики к биологии», — писал молодой преподаватель в 1918 году.

На жизнь, то есть на работу — он поставил себе 90 лет. Далее составил план жизни и начал трудиться вместе со всей страной по пятилеткам — только своим личным пятилеткам. План — отчет. Отчет недельный. Месячный отчет. Годовой отчет: это уже многостраничная ведо­мость, целая тетрадь. Отчет за 5 лет, план на 5 лет вперед.

Планы подробные, с разделами и подразделами: матема­тика, таксономия, эволюция, энтомология, история науки…

Много ли времени занимали сами эти отчеты и планы? Не более 2% от времени собственно работы. Подробный месячный отчет занимал от 1,5 до 3 часов, план на следующий месяц — 1 час. Годовой отчет — 17-20 часов.

Какое совпадение планов и отчетов? По главным делам запланированное и сделанное у Любищева сходится с точностью до одного процента.

«Всякие перерывы в работе я выключаю, я подсчитываю время нетто. Время нетто получается гораздо меньше количе­ства времени, которое получается из расчета вре­мени брутто, то есть того времени, которое вы про­вели за данной работой.

Часто люди говорят, что они работают по 14-15 часов. Может быть, такие люди сущест­вуют, но мне не удавалось столько проработать с учетом времени нетто.

Рекорд продолжитель­ности моей научной работы 11 часов 30 мин. Обычно я бываю доволен, когда проработаю нет­то — 7-8 часов.

Самый рекордный месяц у меня был в июле 1937 года, когда я за один месяц проработал 316 часов, то есть в среднем по 7 ча­сов нетто».

Подробно считалось все, с точностью до 5 минут, особо внимательно разбиралось время, посвященной цели жизни, прямой научной работе.

«Август 1965 года: 136 часов 45 минут рабочего времени пер­вой категории.

  • Основная научная работа — 59 ч. 45 м
  • Систематич. энтомология — 20 ч. 55 м.
  • Дополнит. работы — 50 ч. 25 м
  • Орг. работы — 5 ч. 40 м

Итого 136 ч. 45 м.»

Он использует каждую минуту, любые так называе­мые «отбросы времени»: в любой пешей прогулке он собирает насекомых; когда на заседаниях начинается болтовня, он решает задачки. Английский и немецкий языки он выучил в основном во время поездок в трамваях.

Это и была его Система: беречь каждую минуту своей жизни. Свою Систему он создал еще до того, как поставил в своей жизни цель.

За два года до постановки цели жизни, в 26 лет, а точнее 1 января 1916 года Саша Любищев дал себе обет: научиться отслеживать и беречь время своей жизни. Время — невосполнимо.

С тех пор, С 1916 года по 1972-й, по день смерти, пятьдесят шесть лет подряд, Алек­сандр Александрович Любищев аккуратно запи­сывал расход времени.

Любое свое действие — отдых, чтение газет, прогулки — он отмечал по часам и минутам.

Его дочь рассказыва­ла, что в детстве, когда она и брат приходили к отцу в кабинет со своими расспросами, он, начи­ная с ними общаться, делал при этом отметки на бумаге: отмечал время.

Действительно, учитывалось все.

Отчет за 1938 год: кроме обязательного учета рабочего времени (эколо­гия, энтомология, оргработа, Зообиологический институт и Плодоягодный институт), учтено все личное время: общение с людьми, пе­редвижение, домашние дела. Чтение научной и художественной литературы на разных языках — 9000 страниц, 247 часов. Написано 552 страницы научных трудов, из них напечатано 152 страницы. Развлечения — 65 раз.

Далее список про­смотренных спектаклей, концертов, выставок и ки­нокартин.

Что бы он ни делал, он помнил, зачем он это делает, для какой цели. По итогам чтения каждой книги — ее конспект: то содержание, которое соответствовало целям чтения.

По итогам нескольких конспектов — критический разбор, в котором Любищев формулирует уже свое видение предмета. Когда подходит время статьи — у профессора Любищева уже все готово, он пишет ее быстро.

И на каждой его статье стоит «цена»: количество часов и минут, потраченных на ее подготовку и написание (все раздельно).

Используя эту систему, он мог добиваться целей, заведомо превышающих возможности обычного человека.

Когда Любищев понял, что для выполнения цели своей жизни ему нужно работать и вширь, и вглубь, стать одновременно и узким специалистом, и универсалом, он поставил такую задачу и таким человеком стал. Как отмечали друзья и коллеги, диапазон его знаний был просто огромен.

Заходила речь об английской монархии — он мог привести подробности царствования любого из английских королей; говорили о религии — выяс­нялось, что он хорошо знает Коран, Талмуд, исто­рию папства, учение Лютера, идеи пифагорейцев… Он знал теорию комплексного переменного, эко­номику сельского хозяйства, социал-дарвинизм Р.

Фишера, античность… Он все это знал, потому что он выделял на это время и использовал время строго по назначению.

«У Александра Александровича Любищева бы­ли свои, совершенно особые отношения со Временем. Он был свободен от желания обогнать, стать первым, превзойти, получить… Он любил и ценил Время не как средство, а как воз­можность творения.

Относился он к Времени бла­гоговейно и при этом заботливо, считая, что Вре­мени не безразлично, на что его употреблять. Оно выступало не физическим понятием, не циферблат­ным верчением, а понятием нравствен­ным.

Время потерянное воспринималось как бы временем, отнятым у науки, растраченным, похи­щенным у людей, на которых он работал. Он твердо верил, что время — самая большая цен­ность и нелепо тратить его для обид, для со­перничества, для удовлетворения самолюбия.

Обращение со временем было для него вопросом этики», — писал о нем Даниил Гранин, посвятивший ему книгу «Эта странная жизнь».

Изо дня в день он повышал норму требований к себе, не давал никаких поблажек. Он работал с удовольствием, работал с каждым годом все больше и все лучше. В пятьдесят лет он работал лучше, чем в сорок, в семьдесят — лучше, чем в шестьдесят: росло количество и качественных страниц, и революционных идей.

Без всяких компьютеров, без машинистки, написать полторы тысячи страниц за год! Отпеча­тать 420 фотоснимков! 1967 год, Любищеву уже семьдесят семь лет.

Александр Александрович Любищев прожил 82 года и умер в Тольятти, куда приехал прочесть ряд лекций.

Каков его отчет за прожитую им жизнь?

Прежде чем спрашивать это с Саши Любищева, хорошо спросить это с самого себя…

Выполнил ли Любищев намеченную програм­му? Нет, он ее не выполнил. Он не успел. Поставленная им задача оказалась настолько громадной, что при любой интенсивности работы времени его человеческой жизни физически не хватило. Бывают задачи, объективно превосходящие возможности одного, отдельно взятого человека: жизнь никому не обещала, что она будет укладываться в наши ожидания.

Другое дело, что по пути своих исследований он качественно продвинул сразу несколько наук: биологию, зоологию, энтомологию, генетику, математику, систематику, философию, историю науки, кибернетику.

Никто, даже близкие Александра Александ­ровича Любищева не подозревали величины на­следия, оставленного им.

Работы по систематике земляных блошек, истории науки, сельскому хозяйству, защите растений, теории эволюции, атеизму… Классические работы по дисперсионному анализу, теория систематики… Собственно, он является основателем и разработчиком системы учета времени, сегодня называемой тайм-менеджментом.

Всего более пятисот листов статей и исследований: это двенадцать с половиной тысяч страниц машинописного текста.

Услышьте: он стал не просто признанным специалистом в данных отраслях, он стал тем, кто раздвигал границы этих наук и вел других специалистов за собой.

Разработка нового математического аппарата применительно к биологии, новое осмысление проблемы происхождения видов — он был одним из тех, кто готовил новое понимание биологии. Он сеял — зная, что не увидит всходов.

Он делал это, потому что знал: то, что он дела­ет, пригодится. Он будет обязательно нужен тем, кто останет­ся жить после него.

Итоги

Он не нажил денег и славы, не получил в подарок дачи. Любищев скромно жил в далеком Ульяновске и занимался своим делом. Кто-то видел в нем неудачливого провинциального профессора, но это был человек гармоничный и счаст­ливый, причем счастье его было наивысшей пробы.

Он не стал основателем школы, у него не было учеников, кого бы он учил. Но у него всегда было много тех, кто сами учились у него: не конкретным наукам, а тому, как надо жить и мыслить. Так бывает, когда нам встречается человек, которому известно, зачем он живет, для чего…

Здоровья не самого крепкого, он, благодаря разумному режи­му, прожил долгую и здоровую жизнь. Он дружил с теми, кого уважал, и любил тех, кто действительно любил его.

Он всегда занимался тем, что хотел, тем делом, что выбрал. Он один сделал столько, сколько могли сделать несколько научных институтов.

Его жизнь не была подвигом. Это было больше, чем подвиг: простая правильная жизнь.

Источник: https://www.psychologos.ru/articles/view/lyubischevzpt-aleksandr-aleksandrovich

Александр Любищев и его система тайм-менеджмента на базе хронометража

И вновь приветствую вас, друзья! С вами Юрий Окунев.

В своем стремлении к максимально грамотному и эффективному планированию времени не мешает заручиться яркими примерами людей, достигших в этом искусстве выдающихся результатов. Одной из таких выдающихся личностей стал наш соотечественник, Любищев Александр Александрович, которого фактически можно считать основоположником отечественного тайм-менеджмента.

Краткая биография

Родился Александр Александрович в Санкт-Петербурге 5 апреля 1890 года. Семья жила очень благополучно, т.к. отец был значимым человеком в лесопромышленной сфере.

Перед поступлением в университет окончил училище, в котором на отлично усвоил естественные науки, французский и немецкий языки.

После ВУЗа молодой ученый некоторое время работал на Мурманской биологической станции, после отслужил и переехал в Симферополь. В Крыму он несколько лет плодотворно трудился в Таврическом университете. Затем было еще несколько переездов – в Пермь, Самару, Ульяновск.

Свою жизнь исследователь посвятил, в первую очередь, биологии и энтомологии, став признанным специалистом в этих науках. Кроме этого, мировую известность приобрели его работы по вопросам применения математических методов анализа в биологии и биологической систематике.

Всегда очень прямолинейный, не готовый жертвовать собственными взглядами ради «червонца» и регалий, он часто шел против толпы, открыто высказывал свое мнение. Именно это не позволило действительно выдающемуся ученому получить звание профессора — Государственный ученый совет просто отверг кандидатуру «неудобного» им Любищева.

Выйдя в 65 лет на пенсию, Александр Александрович продолжал заниматься наукой до самого последнего дня жизни.

Скончался исследователь в 82 года в Тольятти, куда был приглашен для прочтения лекций.

Уникальный пример самоорганизованности

Еще будучи преподавателем в Таврическом университете, 28-летний Александр Любищев ставит перед собой колоссально сложную задачу — разработать естественную систему организмов, создав биологическое подобие таблицы Менделеева.

Понимая глубину проблематики он отводит для нее 90 лет работы и, чтобы получить хотя бы призрачную возможность реализовать намеченное, дает обет научиться максимально эффективно расходовать не просто каждый день, но каждую минуту своего времени.

Читайте также:  Дневник эмоций - психология

Для этого ученый разрабатывает собственную систему тайм-менеджмента, в основу которой ложится детальное планирование рабочего и личного времени с последующим неукоснительным соблюдением намеченного.

Его долгосрочный план на 5 лет строится на базе краткосрочных целей — квартал, месяц, неделя, день и даже час… По итогам каждого отчетного периода Любищев пишет отчеты.

У многих из нас эта часть процесса самоорганизации занимает массу времени, ведь нужно соотнести поставленные задачи с решенными, сделать выводы, составить рекомендации на будущее и т.д. Однако ученый тратит на месячный отчет от 1,5 до 3 часов, а на годовой — всего 17-20 часов.

При этом подавляющее большинство его планов оказываются реализованными, ведь он всегда учитывает буквально каждую мелочь.

Любищев использует интересный прием — делит все время на брутто и нетто. К первому относит все жизненное время, включающее занятие повседневными бытовыми делами, проезд в транспорте, отдых, развлечения, общение с близкими и т.д. А ко второму — лишь периоды продуктивной работы без всяческих перерывов, перекусов, перекуров и прочих отвлекающих факторов.

Более того, в работе исследователь разграничивал время, потраченное, на основную научную деятельность, посвященную главной цели его жизни, а также время на систематическую энтомологию, время на вспомогательные работы и время на организационные моменты.

В связи с этим ученый крайне удивлялся людям, сетующим, что они работают в поте лица по 14-15 часов в сутки. Личный рекорд Любищева — июль 1937 года, когда за месяц он потратил на работу 316 нетто-часов, занимаясь наукой в ее самом «концентрированном» виде по 7-8 часов каждый день.

Этот удивительный человек, страстно жаждавший наполнить смыслом каждую секунду своей драгоценной жизни, умел извлекать пользу даже из т.н.

«временных отбросов» – то есть того времени, которое расходовалось на поездки в транспорте, необходимые для здоровья и доброго самочувствия пешие прогулки и пр.

В такие моменты он либо читал, либо изучал очередной иностранный язык, либо собирал новые экспонаты для своей коллекции насекомых.

Но и это еще не все! На протяжении всех долгих лет работы Александр Александрович ведет рукописные дневники, в которые вносит подробности исследовательской деятельности, а также информацию о расходовании времени. За год он писал порядка 1,5 тыс. страниц!

На заполнение дневников ему также не требовалось слишком много времени, ведь он каждый раз знал, о чем именно будет писать. Во многом в этом помогала взятая еще в юности привычка делать короткие пометки относительно прочитанных книг, просмотренных фильмов, интересных рабочих мыслей и исследовательских наблюдений, выводов, полученных по итогам общения с кем-то и пр.

Вы, наверное, подумаете, что такой въедливый тайм-менеджмент побудил Любищева стать замкнутым, закрытым, необщительным, экстравертом-чудаком без личной жизни, друзей и мелких житейский радостей. Ничего подобного! У Александра Александровича была семья, трое детей, любимые близкие люди, были крепкие приятельские отношения со многими коллегами по цеху.

Как говорится, ничто человеческое ему было не чуждо. С той лишь разницей, что и свободное личное время он скрупулезно контролировал, стараясь сделать его максимально богатым, полезным и приятным.

При этом его страсть к познанию и саморазвитию не ограничивалась научными изысканиями. Любищев слыл потрясающе образованным, всесторонне развитым, интеллектуальным человеком.

Знакомые, коллеги и друзья отмечали, что невозможно было найти тему для общения, которую бы их товарищ не смог поддержать.

История английской монархии, религиозные течения, экономика, литература, философия — с ним можно было поговорить решительно обо всем!

Но что самое удивительное — исследователь оставался совершенным бессребреником. Он не ставил задачи получить какую-то должность или звание, удостоиться премии, поселиться на некоем Олимпе славы.

Он не хотел быть лидером, первым, лучшим, знаменитым и пр.

Вместо этого он стремился к достижению заветной исследовательской цели, пытался жить насыщенной, богатой событиями, личными свершениями жизнью и самое главное — быть полезным для других.

Время как нравственная составляющая

Как вы понимаете, такое мировоззрение не могло не отразиться на восприятии времени как такового. Александр Александрович понимал его совершенно по-особенному.

Для него это была некая абстрактная субстанция, несшая важное этическое и философское значение, которую, словно невероятную драгоценность, по крупицам раздавала всем людям планеты судьба.

Поэтому он считал своим долгом беречь этот дар и пользовался им с исключительным уважением.

В своей книге «Эта странная жизнь», посвященной Александру Любищеву, писатель Даниил Гранин отмечает, что ученый считал, по меньшей мере, глупым тратить время на обиды, зависть и соперничество, себялюбие. Ведь каждой минуте всегда можно найти значительно более достойное ее применение.

**

Надеюсь, пример Александра Любищева станет для вас тем вдохновением и стимулом, которые так необходимы, когда начинаешь что-то новое. Чтоб понять, что такое хронометраж на практике, читайте мою статью: «Хронометраж времени: как использовать время эффективно». 

Ну, а самая что ни на есть практическая помощь в концентрированном виде ждет вас на моем курсе по тайм-менеджменту. Записывайтесь на занятия и начинайте менять свою жизнь и себя к лучшему.

А если у вас остались ещё вопросы, приглашаю на индивидуальную консультацию. Подробности здесь.

На этом заканчиваем на сегодня. Смелее включайтесь в обсуждение темы! Буду рад ответить на ваши вопросы и комментарии. Как и всегда, ваш, Юрий Окунев.

Источник: http://my-day.pro/aleksandr-lyubishhev-i-ego-sistema-taym-m/

Читать

Настоящий дневник отнюдь не является продолжением того, который я вел в 1907–1913 годах и большая часть которого уничтожена. Здесь я не думаю вести, какой бы то ни было летописи и вряд ли уделю много места (если вообще буду уделять) изображению своих душевных переживаний.

Скорее этот дневник можно считать продолжением рукописной тетради № 13, где у меня первоначально записывались только впечатления от прочитанных книг, а потом стал записывать и вообще приходящие в голову мысли.

С годами я с удовольствием констатирую, что мыслей приходит все больше и больше; в момент их появления они настолько несистематизированы, что трудно бывает их отнести к какой-нибудь категории интересующих меня вопросов, но потом оказывается — из этих мыслей можно извлечь бывает кое-что ценное.

Особенно полезной явилась для меня работа над составлением моего наброска «Механизм и витализм как рабочая гипотеза»; просматривая рукописную тетрадь № 12, я убедился, как много наблюдений, фактов и мыслей исчезло бы совершенно из памяти, если бы не было своевременно записано.

Я и предполагаю сделать этот дневник таким местом, куда я буду заносить все приходящие в голову мысли. Конечно, потом придется их систематизировать, но я думаю, никогда не наступит такое время, чтобы у меня совершенно перевелись несистемные мысли.

Другим поводом к началу этого дневника послужило сознание того, что я уже приближаюсь к зрелому возрасту (через полтора года с несколькими днями мне будет тридцать лет) и что, если я хочу совершить то, о чем мечтаю, то необходима строгая планомерность и расчетливость в пользовании временем. Это уже выразилось в ведении особого дневника с 1 января 1916 года, где на каждый день (всего в двух-трех строчках) отмечается, как был использован этот день, а в конце месяца подводятся итоги. Я уже пробовал составлять сметы деятельности и, в общем, составление смет значительно увеличило мою работоспособность, в будущем же я надеюсь достигнуть значительно большего. В настоящем дневнике я намерен нарисовать программу деятельности на значительно больший промежуток времени, если не на всю жизнь, а затем устанавливать конкретные программы, положим, на каждое трехлетие.

Состояние мое на военной службе в канцелярии (с ноября 1915 года по март 1918) отнимало так много времени, что за эти два с половиной года я сделал чрезвычайно мало для совершенствования в своей науке. Только в минувшую зиму я несколько эмансипировался от служебных обязанностей и имел возможность посвящать время и своему делу.

Зато с каким жаром я принялся за микроскоп, когда разделался с канцелярщиной. Никогда я не микроскопировал с большим удовольствием, чем за это время. Сейчас я совершенно убежден в несправедливости чрезвычайно распространенных взглядов (между прочим, Петражицкого), что оторванность от научной деятельности заглушает стремление к науке.

По себе я убедился, что это совершенно неверно. Состоя на службе в Химическом Комитете, я испытывал сильнейшую потребность к научной деятельности, и эта потребность не уменьшалась, а все возрастала.

Несмотря на то, что я не мог пожаловаться на плохие успехи на канцелярском поприще, я все время чувствовал, что в этой деятельности я не найду душевного удовлетворения (хотя способности к бюрократической карьере у меня имеются несомненные) и что переношу я ее только ввиду временного характера.

С другой стороны, меня самого поразило, что сев после более чем трехлетнего перерыва за научную работу, я гораздо легче разбираюсь в постановке вопросов и нахожу гораздо больше интересного в препаратах, чем раньше.

Очевидно, что способность разбираться в препаратах развивается совершенно независимо от упражнения, а упражнение дает только технический навык (в этом смысле я действительно разучился несколько пользоваться микроскопом, что даже раздавил несколько препаратов); приходится все время вспоминать Лейбница:

«аллес вас зих ситвикельт, ентвикельт зих аус сигенер крафт».

Все это придало мне большой бодрости и я в течение полугода, с 18 марта (день моего выхода со службы) нахожусь в самом радужном настроении, не омрачаемом никакими внешними событиями.

Несомненная наличность во мне стремления к науке и то обстоятельство, что мои способности во всяком случае не уменьшились за время вынужденной оторванности от научной деятельности, утешает меня в довольно безотрадном настоящем — мне уже 28 лет, у меня всего две незначительных печатных работы и чрезвычайно мало познаний для преодоления тех задач, которые я поставил своей целью жизни.

Моей главной и основной задачей я считаю преодоление дарвинизма, т. е. создание естественной системы организмов, показывающей, что виды не являются изолированными продуктами случайных факторов, а находятся во вполне определенной идейной связи друг с другом.

Эта естественная система должна иметь вид периодической системы и как периодическая система элементов не имеет непосредственно ничего общего с филогенией.

Для установления такой системы необходимо отыскать нечто аналогичное атомным весам, что я думаю найти путем математического изучения кривых в строении организмов, не имеющих непосредственно функционального значения; сюда относятся сутурные линии аммонитов, форма спинных циррусов у филлодоцил и затем, может быть, разнообразная форма листьев.

Математические трудности этой работы, по-видимому, чрезвычайно значительны; тем с большей неприятностью приходится констатировать, что мой математический багаж весьма невелик, хотя приобретен солидно.

Не считая мелких книжек, я основательно проштудировал пока только «Элементы высшей математики» Лоренца и «Аналитическую геометрию» Андреева.

Литературу по данному вопросу мне уже удалось собрать, хотя к знакомству с ней приступить, еще не удалось.

Несомненно, что к исполнению этой главной задачи мне придется приступить вряд ли раньше, чем лет через пять, когда удастся солиднее заложить математический фундамент и ознакомиться с работами в этой области.

Близка к первой задаче и вторая, которую также придется разрешать, вероятно, математическим путем, вопрос о стиле организмов.

«Атомный вес» вида должен явиться лейтмотивом всей организации вида и с этой точки зрения можно будет различать «стильные» и «нестильные» формы, смотря по тому, насколько строго проводится в организации вида подчинение одному принципу: понятие «нестильных» должно заменить собой понятия о декадансе видов, патологических видах и т. д.

Вообще я сейчас задаюсь целью написать со временем математическую биологию, в которой были бы соединены все попытки приложения математики к биологии.

Уже имея ту литературу, которая мною собрана (и которая, конечно, чрезвычайно далека от полноты) можно видеть, какая грандиозная картина получится, если суметь осилить весь имеющийся материал, и наметить пути к математической обработке тех частей, которые еще ей не подвергались, но возможность математической трактовки которых очевидна. Наряду с первыми двумя областями, которые можно назвать математическим рассмотрением формы (на память можно назвать имена Науманна, Грабау, Меллера, Хабенихта, Гебхардта, сюда же вопросы, например, листорасположения, Швенденер, Итерсон и т. д.) много математических приложений дает физиология: вопросы нервного возбуждения — Лазарев, Нернст, Леб; экспериментальная психология (Вебер-Фехнер) и психология вообще (Гербардт, Година); теория мышечного раздражения, кривые роста (Робертсон); теория иммунитета (см. у Словцова); движения организмов, физиологическая оптика и акустика (Гельмгольц) и т. д. Наконец, видимо, далеко не исчерпанный интерес представляют работы Пирсона по вариационной статистике, так как современные статистики, как будто слишком мало обременены научным багажом и потому не способны формулировать глубоких проблем.

Читайте также:  Гештальт-терапия: теория и практика - психология

Сопоставление всех достигнутых результатов, мне думается, имело бы немаловажное значение, хотя бы потому, что привлекало бы внимание значительного числа математиков на эту область, которая для них недоступна из-за незнакомства с биологической литературой.

Источник: https://www.litmir.me/br/?b=292951&p=1

Любищев Александр Александрович

Чайковский Ю.В., Любищев Александр Александрович,  Новая философская энциклопедия в 4-х томах, Том 2, Е-М, М., «Мысль», 2001 г., с. 464.

«Александр Александрович Любищев в 1952 году в небольшом эссе «Основной постулат этики» сформулировал свой завет-миф: жить и поступать так, чтобы способствовать победе Духа над Материей.
Конечно, имеется в виду не злой дух, а добрый дух.

Но сама фамилия Любищев уже есть знак добра. Стиль творческого и жизненного поведения Любищева являл удивительную гармонию трёх начал: рационального, интуитивного и эмоционального. Таких людей с библейских времен называют мудрецами. Они открыты к людям и всем потокам жизни.

Но и это не всё.

В одном из писем Любищева есть признание: «Я люблю трепаться и валять дурака». В своём генофонде он находит гены гиляризма (весёлости) и оптимизма.

Мудрость была и остаётся  весёлой, как сказано ещё в притчах Соломона.

И мудрость Любищева была как раз таковой. Она поднимала дух у отчаявшихся и раздавала щелчки критики в ответ на самомнение и непогрешимость научных и философских догм.

В его стиле необычайно ярко воплощались свойственные ему «гены антидогматизма и интеллектуального загребенизма».

Эта любищевская метафора действительно характеризует его необычный врождённый дар, о котором единодушно писали самые разные его корреспонденты».

Голубовский М.Д., Тайный жребий профессора Любищева в книге: Любищев А.А., Расцвет и упадок цивилизации, СПб, «Алетейя», 2008 г., с. 5.

При жизни А.А. Любищев написал около 70-ти научных работ. Всего им написано более 12 500 страниц машинописного текста по различным направлениям науки.

Данниил Гранин, написавший про него повесть «Эта странная жизнь», отмечал: «Про Любищева никогда нельзя было сказать: «он стал»: «он стал». Он всегда «становился». Он всё время искал, менялся, пересматривал, повышал требования к себе и к своим идеалам».

«Писателя заинтриговали дневники Любищева — из года в год (начиная с 1 января 1916 года) они в неизменности «сохраняли канцелярскую невозмутимость, чисто бухгалтерскую отчётность»; и ничто — ни исторические события, ни личные трагедии, ни научные баталии, ни семейные радости — не в состоянии было нарушить принятой однажды манеры учитывать рабочий ритм, установленный учёным. В этих необыкновенных дневниках на каждой странице можно было найти «краткий перечень сделанного за день, расценённый в часах и минутах и ещё каких-то непонятных цифрах». И не было ничего, что «обычно составляет плоть дневников ,- ни описаний, ни подробностей, ни размышлений». При всей отзывчивости их автора, при хорошо известной его гражданской чувствительности дневники Любищева озадачивали «психологической глухотой, совершенством изоляции от всех тревог мира и собственной души». Это-то, по словам Гранина, и выглядело особенно любопытным.

«Я обратил внимание, — пишет он, — что в конце каждого месяца подводились итоги, строились какие- то диаграммы, составлялись таблицы. В конце года опять, уже на основании месячных отчетов, составлялся годовой отчет, сводные таблицы…»

Что всё это означало? И стоило ли вообще разбираться в этой замысловатой системе? «Я спрашивал себя, — пишет Гранин, — и тем не менее продолжал вникать, ломал себе голову, возился над секретами его системы. Какое-то смутное предчувствие чего-то имеющего отношение к моей собственной жизни мешало мне оставить эти дневники».

Любищев из года в год хронометрировав свою жизнь. По прошествии достаточно долгого времени обнаружилось, что в наш век всеобщего цейтнота, когда, как замечает Д.

Гранин, не хватает времени на друзей и на письма, на детей, на то, чтобы думать, чтобы, не думая, просто постоять в осеннем лесу, слушая шорох облетающих листьев, нет времени ни на стихи, ни на могилы родителей, — в таких-то общих для всех обстоятельствах он, Любищев, умудрялся, благодаря своей системе, использовать время с предельной рациональностью.

«Железным технарям», влюбленным в суперменов науки, Любищев должен был видеться идеально устроенной личностью, достигшей наивысшего КПД. «Живой человек, и в то же время — искусственное самосоздание, достойное восхищения».

Казалось, он изобрёл-таки оригинальный способ обуздать торопливость нашего времени и его система — торжество разума. Он жил не по чувству, а по уму. Воля и разум — вот решающие качества, определившие всю его жизнь.

[…]

Самые знаменитые философы терялись перед «чёрной, всё поглощающей бездной» Времени, а вот Любищев вроде бы не испытывал перед этой бездной ни малейшего трепета! В известном смысле он как бы не зависел от времени и не боялся его.

«Меня поражала у Любищева, — пишет Д. Гранин, — смелость, с какой он обращался с плотью Времени. Он умел её осязать. Он научился обращаться с пульсирующим, ускользающим «теперь». Он не боялся вычислять оставшуюся ему жизнь в днях и часах.

При всём том в чёткой системе Любищева нашлись и свои парадоксы. Прежде всего она учитывала только рабочее время. Она была призвана сберегать «полезное» время ради исполнения главной, давно намеченной научной цели. И вместе с тем чем дальше, тем, кажется, больше эта система превращалась в своего рода инструмент для импровизаций.

Любищев сетовал, что не в силах укрыться от «страстей окружающего мира», а может быть, и от собственных, «личных» страстей. Как замечает Д. Гранин, «он не умел соблюдать диету своего ума». Любищев позволял себе увлекаться «вещами для него посторонними, ввязывался в дискуссии, не имеющие к нему прямого отношения».

Он почти одновременно мог писать «Уроки истории науки» и воспоминания об отце, статью «Дадонология» и «Замечания о мемуарах Ллойд-Джорджа», трактат об абортах и эссе «Об афоризмах Шопенгауэра».

По словам Гранина, он то и дело словно бы брал отпуск за свой счёт у любимой работы. Ради чего? Боролся за правду? Но ведь это не его назначение, он учёный, он ищет истину, а не правду. Он обязан…

Или не обязан?

«Совесть его раздиралась…»

И сам Любищев чувствовал это неразрешимое противоречие.

«Ему хотелось ни на что не отзываться, ни о чем постороннем не задумываться, остаться наедине со своей главной, единственной, давней работой.

Ему хотелось примириться с действительностью, не обращать на неё внимания. Ничего этого он не мог. Его разрывало на части…

Ещё больнее было от того, что он не знал, выполняет он свой долг — или же нарушает его. Жертвует он собой — или же уклоняется от боя…»

Он не мог найти для себя компромисса.

Похоже было, что, уступая своим увлечениям, Любищев дискредитирует и свою систему. В действительности это было не так. Или не совсем так. В этом тоже таилось некое противоречие.

Д. Гранин это состояние определяет формулой «счастливый неудачник».

Стремясь к определённым целям, Любищев чего-то достиг, но чего-то нет, что-то опубликовал — меньшую часть, — а что-то так и осталось в его архиве. Неудач было достаточно. Чем же все-таки он был счастлив?

«Отчего возникает ощущение счастья?» — спрашивает писатель. И отвечает: «У него, — наверное, от полного осуществления себя, своих способностей… Может быть, он понял, что главное — это не результаты…»

Автор повести в финале как будто даже признаётся, что он вовсе «не очарован своим героем»; автор даже склонен думать, что Любищев никакого жизненного подвига не совершил.

«Какой же это подвиг в том, чтобы сделать себя счастливым?»

Правда, в последнем итоге автор всё же воздерживается от «окончательных суждений» и остаётся «благодарным своему герою, который заставил его усомниться в развитии своей жизни».

Кузьмичев И.С., Цурикова Г.М., Время – категория нравственная. Документальная проза  Д. Гранина / Контрасты осязаемого времени. Портреты. Размышления, Л,, «Лениздат», 1988 г., с. 148-151.

Учитель: А.Г. Гурвич, о котором А.А. Любищев написал подробный очерк.

  • Творчески одарённые личности по Н.Н. Латыпову«Приведённые ниже критерии сформулированы так, чтобы каждый человек, пытаясь что-то понять о себе, указывал конкретный временной фактор, например, «большую часть времени», «иногда», «очень редко». Тогда в конце этого самоисследования можно понять, к какой группе людей себя относить: творчески одарённых — или не слишком. Чем больше будет ответов типа «большую часть времени», тем выше вероятность того, что вы относитесь к творчески одарённым личностям. Итак, считается, что творческие личности: -…

Викентьев И.Л.

Youtube

Источник: http://vikent.ru/author/161/

Александр Любищев-Система Учёта Времени

Система учета времени Любищева – система учета и планирования временных ресурсов, построенная известным российским биологом и математиком Александром Александровичем Любищевым, используемая им с 1916 по 1972 гг.

Об авторе


Прежде чем рассказать о сущности системы, разработанной и на протяжении 56 лет используемой А.А. Любищевым, стоит рассказать о тех достижениях, которых ему помогла достичь данная система.

За свою жизнь выдающийся ученый опубликовал порядка 70 научных работ. Однако на самом деле он написал гораздо больше – 12,5 тысяч страниц машинописного текста.

Любищев писал не только научные работы, но и воспоминания об ученых, читал лекции, работал заведующим кафедры и отделом научного института, регулярно ездил в экспедиции. Его личная коллекция земляных блошек в шесть раз превышает ту, что имелась в Зоологическом институте.

А еще Любищев много читал – как научную, так и художественную литературу, для всего находя время в своем плотном расписании.

С чего же все началось? С того, что после окончания службы в армии в 1918 году он поставил перед собой цель – создать естественную систему организмов… Постановка цели потребовала от биолога осознания того, что для ее реализации требуется много времени и стараний. Поэтому требовалось срочно повысить свою результативность. Так Любищев создал свою знаменитую систему учета времени.

Сущность системы Любищева

Каждому, кто хочет по-настоящему вникнуть в систему учета времени А.А. Любищева, понять не только технологию, но и философию учета времени, бесспорно, стоит прочесть книгу Даниила Гранина «Эта странная жизнь», в которой он подробно рассказывает о системе Любищева, а также приводит собственное мнение, сложившееся у него после ее изучения. Мы же рассмотрим только основные положения.

Сущность системы ученого заключается в том, что с 1916 по 1972 гг. он хронометрировал свою жизнь. То есть записывал, сколько времени и на что было потрачено (точность учета 10 минут).

Ученый учитывал не только время, потраченное на работу (кстати, отмечалось именно время нетто – то есть без учета обдумываний, чистое время, ушедшее на выполнение той или иной работы).

Учету подлежало все время жизни — Любищев тщательно хронометрировал, сколько часов и минут у него уходит на чтение, общение с людьми, передвижения и т.д.

Например:

  • «Ульяновск. 7.4.1964. Систем, энтомология: (два рисунка неизвестных видов Псиллиолес) — 3 ч. 15 м. Определение Псиллиолес — 20 м. (1,0).
  • Дополнительные работы: письмо Славе — 2 ч. 45 м. (0,5).
  • Общественные работы: заседание группы защиты растений — 2 ч. 25 м.
  • Отдых: письмо Игорю — 10 м.; Ульяновская правда — 10 м.
  • Лев Толстой «Севастопольские рассказы» — 1 ч. 25 м.
  • Всего основной работы — 6 ч. 20 м.»
Читайте также:  Уважение границ и личной территории - психология

Ежемесячно Любищев составлял сводку, рисовал диаграммы. То же самое он делал, подводя итоги года, пятилетки.

Для чего ему нужно было все это хронометрирование? Какого от этого прок? Дело в том, что на основании этих сводок он мог точно планировать свое время.

То есть он знал, с какой примерно скоростью он изучает научную литературу, знакомится с художественными произведениями, сколько у него ежедневно занимают гигиенические процедуры, передвижения и т.д.

Ученый с максимальной пользой использовал любые отрезки времени, называемые «отбросами». Он читал в общественном транспорте, в поездах, очередях, на заседаниях. Если он отправлялся в командировку, он отправлял туда посылку с книгами, точно зная, сколько успеет прочитать за время командировки.

Что касается отдыха, то под ним он понимал лишь смену занятия. Как мы видим из его дневника выше, к отдыху он относит написание личной корреспонденции, чтение газеты и художественной литературы.

Любопытно, что Любищев не просто читал, он перерабатывал научные труды. Чтобы извлечь из них максимальную пользу, он конспектировал то основное, что в них содержалось, а в ряде случаев писал критические разборы.

Это позволяло ему при необходимости возвращения к книге просто открыть свой конспект, своеобразную мини-рецензию, которая часто умещалась на нескольких страницах, и мгновенно вспомнить мнение автора труда по тому или иному вопросу.

Это также служило способом экономии временных ресурсов.

Любищев был рационалистом. Поэтому и работу свою он планировал в соответствии со своими возможностями и особенностями организма. Это значит, что самую серьезную, тяжелую работу он ставил на начало дня, далее переходил к более легким занятиям. Когда же уставал, то обращался к беллетристике.

Каждые 5 лет Александр Александрович делал тщательный анализ выполненной работы.

Философия системы

Разумеется, никто не заставлял Любищева вести эти дневники учета времени, которые впоследствии подшивались в тома. «Известно, что счастливые не наблюдают часов, верно и другое — что и те, кто не наблюдает часов, уже счастливы.

Однако Любищев добровольно, не по службе, не по какой-то нужде, взял на себя несчастливую обязанность «наблюдать часы», — написал Даниил Гранин в книге «Эта странная жизнь».

Все дело в том, что ученый хотел быть эффективным, а не расходовать время впустую, как делает большинство людей, даже не представляя, на что у них уходят дня, месяцы, годы… Этим и объясняется его выдающаяся личная эффективность, высокие результаты в достижении поставленной цели. При всем при этом Любищев не был роботом-трудоголиком.

У него находилось время на чтение художественной литературы, посещение театра, выставок, общение с семьей, коллегами, чтение газет (это время он тоже тщательно учитывал). Он прекрасно владел несколькими иностранными языками и использовал свои знания для чтения литературы.

Ученый является примером того, как рационалистический подход к организации времени может повысить личную результативность, помочь в достижении поставленных целей. Безусловно, опыт А.А. Любищева бесценен и может быть использован каждым для повышения самодисциплины и выявления временных резервов.

Источник

Источник: http://april-journal.com/rubriki/lyudi-novoj-epokhi/1304-aleksandr-lyubishchev-sistema-uchjota-vremeni

Любищев

Александр Александрович Любищев (5 апреля 1890 года, Санкт-Петербург — 31 августа 1972, Тольятти) — энтомолог, специалист по одной из самых сложных подсемейств жуков-листоедов, земляных блошки (Chrysomelidae: Alticinae) и защиты растений. Известный благодаря своим работам общего характера: по применению математических методов в биологии, относительно общих проблем биологической систематики, теории эволюции и философии.

Биография, ранние годы

Родился в Санкт-Петерурзи, происходил из семьи зажиточного лесопромышленника. Семья была ориентирована на достижения дворянской культуры Российской империи. Поэтому парню пытались привить знания иностранных языков и предоставить хорошее образование.

Уже юношей владел несколькими языками: французским, английским, немецким, итальянским, причем первые две изучил в транспорте. Окончил Третье реальное училище, которое ориентировало выпускников на опануваття технических, а не гуманитарных дисциплин, вышел из училища 1906 с медалью за успешное обучение.

Того же 1906 году поступил на учебу в Петербургский университет.

Начало научной карьеры

По окончании университета работал в Мурманске на биологической станции, где также работали его университетские знакомцы — Б.Н. Шванвич, Д. Федотов, В.Н. Беклемишев, С.И. Малышев на другие. В будущем почти каждый из них станет знаменитым ученым.

Среди научных авторитетов Любищева был профессор Таврического университета Гурвич Александр Гаврилович (1874-1954, выпускник Мюнхенского унверситета) и предложенная им теория биологического поля.

Таврический университет, созданный в городе Симферополь, отличался в то время чрезвычайно сильным профессорским штатом, выпускниками известных университетов (зарубежных и российской империи) и чрезвычайно способными учеными. Любищев отбыл военную службу и сам перебрался в Симферополь, где работал ассистентом в Таврическом университете.

Работа в Пермском университете

1921 ученого пригласили на работу в Пермский университет доцентом на кафедру зоологии. Началась его работа университетского преподавателя, он вводил провинциальный студенчество в проблемы общей биологии, генетики, биометрии, биогеографии, зоопсихологию т. В университете он приблизился к трудам и проблем с сельскохозяйственными вредителями, сам читал курс по этим проблемам.

Среди весомых научных трудов пермского периода — «О проблеме наследственных факторов». 1926 руководство Пермского университета позаботилось о предоставлении Любищев звание профессора.

Но изменились правительственные учреждения и талантливому, но неблагонадежному ученому Любищев советская Государственная научная совет (тогдашний ГУС) звание профессора не предоставила.

Это не уменьшило его научный авторитет, а придало ему нежелательного внимания и популярности.

Пребывание по географии в провинциальных университетах обскурантное государства СССР способствовало бесцензурного саморазвития ученого, выработался в самостоятельного и независимо думая ученого, редкий образец ученого, по которому хорошо знали в научных кругах столичных Петербурге и Москве. Каждый визит Любищева в столице собирал толпу преподавателей и студентов, волавших послушать независимую и крамольную лицо, непохожую на столичную советскую профессуру.

Зрелые годы

Создал систему учета времени (тайм-менеджмента), которой пользовался в течение 56-и лет (с 1916 по 1972 годы).

Себя аттестовал дилетантом, чем частично реабилитировал это слово.

Поддерживал обширную переписку со многими выдающимися учеными и мыслителями. Активно касался философских проблем во множестве своих работ, многие из которых не были и не могли быть опубликованы при жизни ученого за их критический смысл.

Философская позиция Любищева тяготеет к холизма и взглядам Платона. Еще в 1923 г.. Он ввел представление о естественной системе. Он предполагал, что свойства организма всецело определяются его положением, местом в естественной системе.

Из общих позиций критиковал эволюционное учение Дарвина. Стремился обосновать точку зрения, согласно которой для естественных наук плодотворной философия Платона. Особый акцент делал важность математических методов в науке вообще и биологии в частности.

Прекрасный полемист, Любищев противодействовал торжеству идей Лысенко и его последователей.

С 1938 по 1941 годы работал в Киеве в Институте зоологии АН УССР и в Институте защиты растений.

Умер в Тольятти, куда приехал прочитать курс лекций. В ноябре 1989 года останки ученого перезахоронили на территории Института экологии Волжского бассейна РАН.

Любищев и Киев

За долгую жизнь (Александр Любищев прожил 82 года) ученый успел поработать и в городе Киев, где жил с семьей. Местом его работы был Институт биохимии. Начало войны с фашистскими Германией застал его именно в Киеве. Несмотря на начало войны он не прерывал науковх исследований и, как и раньше, ведет дневник и учет того, на что потратил время своей жизни.

Именно в Киеи окончательно пропала часть его дневников. Но сохранились дневниковые записи за июнь 1941 года, которые велись на русском. Они слишком короткие и скупые по записям, потому главной задачей для себя он считал не прерывать научных дослидень, потому что это способствовало прогрессу.

* «22.6.1941. Киев. Первый день войны с Германией. Узнал об этом около 13

часов … ». — И дальше обычная сводка сделанного.

  • «23.6.1941. Почти целый день воздушная тревога. Митинг в институте

биохимии. Ночное дежурство ».

  • «29.6.1941. Киев. На дежурстве в институте зоологии с 9 до 18 ч. Занимался

номографией и писал отчет. Вечернее дежурство …… Итого 5 ч. 20 м. ».

В июне 1941 года Любищев уже было за 50 … Семья отправила на фронт старшего сына, о чем тоже слишком короткая запись в дневнике. В июле 1941 года пожилого ученого с женой и внуком эвакуировали из Киева пароходом. Об этом тоже говорится в дневнике, который он ведет даже на пароходе.

«* 21.VII.1941. Нападение немецкого самолета на пароход «Котовский» —

бомбежки и обстрел пулемета. Убит капитан парохода и какой-то военный капитан, ранено 4 человека. Повреждено колесо, поэтому пароход НЕ сделал остановку в Богруче, а поехал прямо на Кременчуг ».

Собственная семья и личность

Был в двух браках. Достаточно удачным был второй брак, подаривший ученому душевный покой и условия для спокойной работы. Имел сына и дочь. Сын Любищева Всеволод погиб в 1942 году.

Александр Любищев происходил из обеспеченной семьи лесопромышленника. 1918 он освободился от армии и начал сугубо научную карьеру.

Французский хорошо знал с детства, владел также на немецком и английском. В советские времена не отличался роскошью, имел небольшие прибыли. По выходе на небольшую пенсию жил в провинциальном советском городе Ульяновск.

Впадали в глаза его плохой почерк, его плохая дикция. Его записи от руки постоянно перепечатывали на пишущей машинке ради «читабельности». Он также отличался игнорированием одежды, предпочитая удобном и слишком небогатом, чем удивлял даже ученых. Относительно этого имел собственную теоретическую базу.

«… Американец Блисс, когда мы с ним ездили в командировку по Украине и по

Кавказа, сказал мне по поводу моего обычая одеваться более чем просто, игнорируя мнение окружающих: «Я восхищаюсь вашей независимостью в одежде и поведении, но, к сожалению, НЕ нахожу в себе сил вам следовать». Такой комплимент от действительно умного человека перекрывает тысячи обид от пошляков … По-моему, для ученого целесообразно держаться самого низкого уровня приличной одежды, потому что

  • 1) зачем конкурировать с темы, для кого

хорошая одежда — предмет искреннего удовольствия;

большая свобода передвижения;

  • 3) некоторое даже сознательное «юродство»

неплохо: несколько ироническое отношение со стороны мещан — полезная психическая зарядка для выработки независимости от окружающих … »

Творчество

При жизни он опубликовал около 70 научных работ. Среди них классические работы по дисперсионной анализа, таксономии, то есть по теории систематики и по энтомологии — работы, широко известны и переведены за рубежом.

Всего же им написано более 500 листов (12,5 тыс. Страниц машинописного текста) разного рода статей и исследований: работы по систематике земляных блошек, истории науки, сельского хозяйства, генетики, защиты растений, философии, энтомологии, зоологии, теории эволюции, атеизм .

Свои исследования в области систематики он обычно проводил на материалах собственной коллекции земляных блошек — мелких листоедов (Chrysomelidae) подсемейства Alticinae (ранее — Halticinae).

Непосредственно этим жукам посвящена только одна из прижизненных публикаций Любищева (1963), другие работы (монография земляных блошек Киргизии, статья о классификации земляных блошек рода Haltica (= Altica) и др.

) Остались пока неопубликованными.

Критика лысенковщины

А. А. Любищев был активным и непримиримым критиком лысенковщины. В частности, он написал подробную и обширную работу «О монополии Т.Д. Лысенко в биологии »(издан в 2005г.), Главы из которой были направлены им в ЦК КПСС и сопровождались письмами, адресованными М.С. Хрущеву.

 

Источник: http://info-farm.ru/alphabet_index/l/lyubishhev.html

Ссылка на основную публикацию