Особенности российской культуры — психология

Особенности современной российской политической культуры

Политическая культура отдельной страны обычно формируется в процессе переплетения различных ценностных ориентации и способов политического участия граждан, национальных традиций, обычаев, способов общественного признания человека, доминирующих форм общения элиты и электората, а также других обстоятельств, выражающих устойчивые черты цивилизационного развития общества и государства.

Базовые ценности российской политической культуры сложились под воздействием наиболее мощных, не утративших своего влияния и в настоящее время факторов.

Прежде всего к ним можно отнести геополитические причины, выражающиеся, в частности, в особенностях ее лесостепного ландшафта, в наличии на большей части территории резко континентального климата, в больших размерах освоенных человеком территорий и т.д.

Влияя на жизнь многих и многих поколений, эти факторы (причины) определили для значительных, в основном сельских, слоев населения основной ритм жизнедеятельности, установки и отношение к жизни.

К примеру, зимне-летние циклы способствовали сочетанию в русском человеке степенности, обломовской созерцательности и долготерпения (вызванных длительной пассивностью в зимний период) с повышенной активностью и даже взрывным характером (берущих истоки в необходимости многое успеть за короткое лето).

Собственное влияние на доминирующие черты российской политической культуры оказали и общецивилизационные факторы, отразившие самые показательные формы организации совместной жизни россиян, их базовые ценности и ориентиры.

Например, к ним можно отнести социокультурную срединность между ареалами Востока и Запада; постоянную ориентацию государства на чрезвычайные методы управления; мощное влияние византийских традиций, выразившееся, к примеру, в доминировании коллективных форм социальной жизни; отсутствие традиций правовой государственности и низкую роль механизмов самоуправления и самоорганизации населения и т.д. В XX в. уничтожение тоталитарными режимами целых социальных слоев (купечества, гуманитарной интеллигенции, офицерства) и народностей, отказ от рыночных регуляторов развития экономики, насильственное внедрение коммунистической идеологии существенно трансформировало многие тенденции в развитии российской цивилизации, нарушило естественные механизмы воспроизводства российских традиций, разорвало преемственность поколений и развитие ценностей плюралистического образа жизни, деформировало межкультурные связи и отношения России с мировым сообществом.

Длительное и противоречивое влияние различных факторов в настоящее время привело к формированию политической культуры российского общества, которую можно охарактеризовать как внутренне расколотую, горизонтально и вертикально поляризованную культуру, где ее ведущие сегменты противоречат друг другу по своим базовым и второстепенным ориентирам. Основные слои населения тяготеют в большей степени к культурной программатике либо рациональной, либо традиционалистской субкультур, опирающихся на основные ценности западного и восточного типа. Во многом эти неравноценные по своим масштабам и влиянию субкультуры пронизаны и различными идеологическими положениями и подходами.

В основании доминирующей традиционалистской субкультуры российского общества лежат ценности коммунитаризма (восходящие к общинному коллективизму и обусловливающие не только приоритет групповой справедливости перед принципами индивидуальной свободы личности, но и в конечном счете – ведущую роль государства в регулировании политической и социальной жизни), а также персонализированного восприятия власти, постоянно провоцирующего поиск «спасителя отечества», способного вывести страну из кризиса. Ведущей политической идеей является и «социальная справед-ливость», обусловливающая по преимуществу морализаторские оценки межгрупповой политической конкуренции. Характерно для таких культурных ориентации и недопонимание роли представительных органов власти, тяготение к исполнительским функциям с ограниченной индивидуальной ответственностью, незаинтересованность в сис-тематическом контроле за властями, отрицание значения кодифицированной законности и предпочтение ей своей, «калужской» и «рязанской законности» (Ленин). Этот тип политической культуры отличает еще и склонность к несанкционированным формам политического протеста, предрасположенность к силовым методам разрешения конфликтных ситуаций, невысокая заинтересованность граждан в использовании консенсусных технологий властвования.

В противоположность этим ориентирам у представителей более рационализированных и либерально ориентированных ценностей система культурных норм и воззрений включает многие из тех стандартов, которые характерны для политической культуры западного типа. Однако большинство этих ценностей еще не прочно укоренено в их сознании и имеет несколько книжный, умозрительный характер.

Как уже отмечалось, практически все политические культуры той или иной страны представляют собой сочетание различных субкультур. Например, даже в достаточно интегрированной американской политической культуре Д. Элазар выделяет индивидуалистскую, моралистскую и традиционалистскую субкультуры.

Две весьма различные политические культуры сложились в современном Китае (КНР и Гонконг). Однако в российском обществе уровень различий и противостояния между субкультурами крайне высок.

Если, к примеру, традиционалисты мифологизируют особость России, то демократы – ее отставание, первые критикуют западный либерализм, вторые – косную российскую действительность.

При этом и тех, и других отличают неколебимая уверенность в правоте «своих» принципов (обычаев, традиций, лидеров и т.д.), отношение к компромиссу с оппонентами как к недопустимому нарушению принципов и даже предательству.

По сути дела такая форма взаимного противостояния политических субкультур есть современная редакция того культурного раскола, который сложился в нашем обществе еще в годы крещения Руси и ведет свой путь через противостояние сторонников язычества и христианства, приверженцев соборности и авторитаризма, славянофилов и западников, белых и красных, демократов и коммунистов. В силу этого взаимооппонирующие субкультуры не дают возможности выработать единые ценности политического устройства России, совместить ее культурное многообразие с политическим единством, обеспечить внутреннюю целостность государства и общества.

Как показывает опыт развития российского общества, его культурная самоидентификация возможна на пути преодоления раскола и обеспечения органического синтеза цивилизационного своеобразия развития страны и мировых тенденций к демократизации обществ и расширению инокультурных контактов между ними.

Транс-формировать в этом направлении политико-культурные качества российского общества можно прежде всего путем реального изменения гражданского статуса личности, создания властных механизмов, передающих властные полномочия при принятии решений законно избранным и надежно контролируемым представителям народа.

Нашему обществу необходимы не подавление господствовавших прежде идеологий и не изобретение новых «демократических» доктрин, а последовательное укрепление духовной свободы, реальное расширение социально-экономического и политического пространства для проявления гражданской активности людей, вовлечение их в перераспределение общественных материальных ресурсов, контроль за управляющими. Политика властей должна обеспечивать мирное сосуществование даже противоположных идеологий и стилей гражданского поведения, способствуя образованию политических ориентации, объединяющих, а не противопоставляющих позиции социалистов и либералов, консерваторов и демократов, но при этом радикально ограничивающих идейное влияние политических экстремистов. Только на такой основе в обществе могут сложиться массовые идеалы гражданского достоинства, самоуважение, демократические формы взаимодействия человека и власти.

Источник: https://psyera.ru/osobennosti-sovremennoy-rossiyskoy-politicheskoy-kultury_8606.htm

Основные особенности русской культуры

Мы как носители русской культуры склонны систематически недооценивать ее специфику, воспринимая привычные для себя ее черты как всеобщие, равно свойственные всему человечеству, — даже когда они являются уникальными, исключительно нашими чертами. Это заблуждение естественно, однако оно весьма серьезно мешает строить по-настоящему плодотворные и конструктивные отношения с носителями иных культур.

Поэтому вопрос о специфике российской культуры, о нашем отличии от носителей других культур представляется исключительно важным именно с практической точки зрения.

Отсутствие границы гуманизма

Большинство культур очень четко проводит «границу гуманизма», отделяющую «своих», признаваемых людьми не только биологически, но и социально, от «чужих», на которых гуманистические принципы (даже формально признаваемые всеобщими) не распространяются.

Часть культур проводит эту границу по кровному родству, часть — по национальным и религиозным признакам, часть — по социальному статусу (так, радикальный кальвинизм не считает людьми в полном смысле этого слова бедняков).

Интересен подход американской культуры: люди признаются людьми в социальном смысле по типу образа жизни (жизнь в условиях, признаваемых американским государством демократическими), политических убеждений (искреннее стремление к демократии) и политической целесообразности (жизнь в странах, являющихся союзниками США). Всех остальных можно обвинять в чем угодно, «вбамбливать в каменный век» и морить химическим оружием, как тараканов.

Гуманизация и в целом социальный прогресс представляют собой неуклонное расширение «границы гуманизма» — и в этом отношении исключительно важен подход нашей русской культуры, носители которой считают не просто «имеющим права», но и «равноправным себе» человеком любого человека вообще.

Этот подход настолько органичен для нас, что мы не сознаем его уникальность. Нам кажется, что все относятся друг к другу как к людям и по-другому нельзя — и лишь когда нас начинают резать, как баранов, или морить либеральными реформами, у нас возникают смутные подозрения, которые оборачиваются обвинением конкретных врагов в «бесчеловечности».

Между тем, проблема наша заключается не в «бесчеловечности» наших конкурентов, но, напротив, во «всечеловечности» русской культуры, являющейся в этом отношении уникальной.

Не стоит забывать, что Россия, а длительное время и русский народ формировались именно за счет признания «своими» людей других наций и даже религий.

По сути дела, наше общество еще во времена Московского царства складывалось как «политическая нация», как сообщество людей, объединенных ценностями (и даже не образом жизни), — и потому максимально открытое для всех, готовых эти ценности разделять.

Поэтому мы и считаем человеком, равным себе и обладающим всеми человеческими правами, не просто «своего», но всякого, кто потенциально может стать «своим», — то есть всех не-преступников и не-врагов.

Отсутствие понятия абсолютного зла

Готовность принять в качестве не просто партнера и союзника, но «своего» почти любого человека, беспрецедентная открытость русской культуры проявляются и в отсутствии в ней образа «абсолютного зла», что резко контрастирует, например, с европейской культурой.

Зло для носителя русской культуры практически всегда относительно; это особенно ярко проявляется в народных сказках, наиболее полно отражающих всякую культуру.

Возможно, это является результатом длительного существования под игом Золотой Орды, которая, с одной стороны, была злом, а с другой — постоянным партнером (хотя бы для князей): достаточно вспомнить, как «добрый молодец» договаривается с ее символом — Бабой-Ягой.

Да и разговоры перед смертельными схватками со Змей-Горынычем и Кощеем Бессмертным тоже весьма показательны: уступи они — никаких схваток бы не последовало.

Интересно, что советская культура, в которую русская культура переплавилась ужасом гражданской и Великой Отечественной войн, восприняла, хотя и предельно фрагментарно, образ «абсолютного зла» — и это стало одним из проявлений ее ожесточения.

Вероятно, это ожесточение продолжается сейчас: место потерпевшего поражение и потому ушедшего в прошлое абсолютного зла — фашизма — на глазах занимает торжествующее ныне и потому вызывающее растущее, а не снижающееся ожесточение новое абсолютное зло — либеральные реформаторы и клептократия как их естественное порождение и продолжение.

Между тем, именно отсутствие «образа абсолютного зла», обеспечивая человечное отношение к представителям других культур и народов, обеспечивает носителям русской культуры высокую гибкость и способность вызывать к себе долговременную симпатию.

Справедливость как высшая ценность

Основополагающей чертой русского национального характера, что вынужден был признать даже Чубайс, является стремление к справедливости, к «правде».

При этом справедливость является не просто высшей, но и самостоятельной ценностью, резко отделенной от практических и тем более корыстных интересов — как отдельной личности, так и пресловутого коллектива.

Носителю русской культуры свойственно подчиняться осознаваемой им справедливости слепо и беспрекословно, как воинскому начальнику, что открывает широчайший простор для манипуляций и мобилизации.

Если мы сознаем то или иное невыгодное для себя явление справедливым, мы примиряемся с ним и принимаем его как должное; защита же своих интересов в данной ситуации воспринимается как нечто совершенно недостойное.

Поскольку русской культуре свойственно предпочтение справедливости не только перед личными, но и перед групповыми интересами (в том числе своей семьи, своих друзей и близких), стремление к справедливости иногда приобретает бесчеловечный характер.

В частности, оно подразумевает достаточно высокую требовательность. Пренебрегающий своими обязанностями человек, с артельной точки зрения, недобросовестен, так как перекладывает свою часть общей ноши на остальных и, таким образом, пытается жить за их счет.

Такая недобросовестность автоматически вычеркивает его из круга «своих» — и во многом лишает его универсальных для русской культуры человеческих прав.

«Человек имеет права, пока исполняет свои обязанности» — эта формула, применяемая многими поколениями руководителей, достаточно внятно выражает наше отношение к справедливости.

Вызванная жаждой справедливости требовательность в силу свойственного русской культуре терпения лишь незначительно распространяется на «начальство». Носитель нашей культуры с удовольствием «входит в положение» даже откровенно недобросовестного руководителя, сочувствует ему и прощает ему то, чего не прощает супруге, детям, родителям и друзьям.

Причина этого — в исключительно специфическом отношении к государству, отдельным проявлением которого выступает всякий, даже безусловно частный, «начальник».

Индивидуалистический коллективизм

Наиболее интересной частью русской культуры представляется «единство и борьба противоположностей» — элементов европейской и азиатской культуры.

Вся наша история — борьба индивидуализма (а русские значительно большие индивидуалисты, чем даже американцы) и потребности в насильственном внешнем объединении.

Эта жесточайшая внутренняя борьба, в которой победа любого из двух начал полностью дестабилизирует и даже разрушает все общество, — постоянная особенность русской культуры и, вероятно, одна из фундаментальных движущих сил развития как самой культуры, так и всего российского общества.

Ее происхождение исторически прозрачно.

Крестьянские хозяйства, в которых складывалась русская культура, экономически были по-европейски самодостаточны, прекрасно могли обойтись без какой бы то ни было внешней помощи и были готовы поэтому стать первичной ячейкой, основой общества, как это произошло в развитых странах Европы.

Однако в то же самое время, будучи самостоятельны внутренне, эти же хозяйства были исключительно уязвимы внешне.

Нападения кочевников и разбойников (которым большие пространства и растянутость транспортных путей давала намного больше шансов, чем в Европе), постоянные княжеские усобицы, а затем и татаро-монгольское иго создавали необходимость их внешней защиты, были фактором постоянного принудительного объединения перед лицом внешних опасностей.

Принудительное внешнее объединение (в том числе под воздействием объективных причин) полностью свободных (чтобы не сказать на современном жаргоне «полностью отмороженных») внутренне элементов — это и есть формула российского общества, наиболее четко выражающая органически присущее ей внутреннее противоречие.

Исключительно важное с практической точки зрения проявление этой особенности — органическое, хотя и противоречивое сочетание ценностей солидарности и коллективизма как в коллективах, так и в личностях.

Каждая организация, каждый коллектив, каждая неоформленная группа в нашем обществе одновременно раздираются изнутри острейшей конкуренцией и являются скрепленным солидарностью монолитом в конкуренции с другими организациями, коллективами и группами.

С этой точки зрения исключительно интересна артель, являющаяся продуктом переноса в иные хозяйственные условия принципов крестьянской общины и представляющаяся органичной русской культуре исторической формой са

моорганизации русского трудового процесса и российского общества в целом.

С экономической точки зрения, приведенная выше формула русского общества выглядит как «индивидуальное исполнение коллективных обязанностей».

Ситуация дополнительно усложняется тем, что один и тот же человек, как правило, является членом нескольких групп, которые конкурируют между собой как минимум за его силы и время.

Это пространство беспорядочно переплетенных разнородных обязанностей, сфер ответственностей и конфликтов и образует социальную ткань российского общества, требующую от его члена постоянного принятия решений в условиях неопределенности.

Правда, решения эти принимаются инстинктивно, на основе представлений о морали (операционально выглядящих как стремление к справедливости), так как к сознательной выработке решений носитель русской культуры не приспособлен.

Ему значительно комфортнее плыть по течению, ситуативно реагируя, а лучше пассивно подчиняясь «объективным обстоятельствам» или, в крайнем случае, внешней воле.

Сочетание конкуренции и солидарности, делая общество внутренне разнообразным и тем самым гибким и жизнеспособным, создает предпосылки для невиданной эффективности, но и предъявляет при этом весьма суровые требования к качеству управления — значимость которого при этом многократно повышается из-за пассивности преобладающей части общества в «нормальных» обстоятельствах.

Принудительное внешнее объединение внутренне обособленных и самостоятельных единиц проявляется и как симбиоз ее носителя с государством, самоидентификация отдельной личности как части не только страны, но и государства, причем права личности воспринимаются как заведомо подчиненные интересам страны, воплощаемой государством.

Русская слитность

Наши подонки совсем оборзели

(Обыденная критика)

Государство является сверхценностью русской культуры.

Не наемным управляющим, не источником социальных гарантий, не инструментом обеспечения безопасности, не организатором технологического прогресса.

И уж, конечно, не пресловутым «ночным сторожем с министерской зарплатой», излюбленным либеральными фундаменталистами.

Государство — форма существования русского народа.

Единственная форма, доступная нам на протяжении как минимум вот уже нескольких столетий. Социальная среда, в которой живет и развивается каждая «ячейка общества». Скрепа, обеспечивающая существование и одновременно развитие самого общества.

Вслушайтесь в критику: самые ярые нападки на ненавистную бюрократию включает использование по отношению к ней слова «наша». Это не рабство — это неотделенность, слитность, симбиоз государства как с отдельным человеком, так и с обществом в целом.

Такая слитность дает российскому обществу, единому со своим государством, колоссальную — не представимую и потому всегда неожиданную — силу, раз за разом, уже привычно для нашей истории позволяющую совершать невероятное.

Но она же делает нас слепыми и беспомощными, неспособными даже к простейшей самообороне, когда государство отчуждается от народа, обособляется от него и превращается в его врага.

Носителю русской культуры невероятно сложно выступать против «своего» государства даже тогда, когда оно уже давно перестало быть своим; противоестественность этого действия для него настолько очевидна, что, когда история все-таки толкает на него, люди освобождаются от всех и всяческих правил и ограничений, обрушивая страну в хаос разного рода «смут».

Весьма важно, что симбиоз личности с государством неразрушим без разрушения самой русской культуры — а следовательно, и России, и всего нашего общества.

Поэтому попытки внедрения в нашу жизнь без адаптации к этой ее коренной особенности западных демократических институтов (равно как и всех иных институтов и правил, основанных на отделении личности от государства) в лучшем случае обречены на позорный провал, а в худшем объективно нацелены на разрушение нашего общества и уничтожение нашего народа.

Источник: https://megaobuchalka.ru/2/4994.html

Сидоренко Ю.И. Особенности психологии русского народа как фактор российской истории

Любая этническая единица (род, племя, народ, нация) проявляется в  истории определённым типом поведения. Сам же этот тип определяется в огромной степени характером народа, или, вернее, его психологией, «душестроением» (базовыми потребностями и интересами, традиционными предпочтениями и привычками,  исходными моральными нормами, изначальными установками в общении  и т. д.).

Психологии народов, характер их чувствований, доминирующие эмоции — это и есть «действующие лица» их истории.  Если понять психологию, «душу» народа, свойственные ему базисные ценности («сверхценности»), можно понять и предсказать характер его отношений с соседними народами, его исторические устремления и цели, его позиции и роль в мировой истории, в судьбах человечества вообще.

Никакое управление государством, народом не может быть эффективным, если «управляющие» (монархи, президенты, парламенты, просто разнообразные «начальствующие»)  не понимают и не учитывают психический строй, «душу» своего народа или конкретной социальной группы.

  Прекрасно задуманные социальные, политические, военные, экономические и прочие акции, в том числе и в международных отношениях, терпят крах, если государственные деятели или политики не ощущают глубинное отношение людей к этим акциям, их внутренние психологические установки или оценки. Это в особенности касается русского народа с его глубокой и тонкой душевной организацией.

Например, в последние два десятилетия русский народ вымирает, разбегается, не хочет рожать детей, ворует, пьянствует, матерится не от бескультурья, необразованности или бедности (от голода у нас,  слава Богу,  никто не умирает, высокая общая образованность народа очевидна), а потому, что огромное большинство людей психологически не воспринимает и не принимает образ жизни, точнее социально-экономический строй, тип общественных отношений, который вольно или невольно выстраивается в стране.

Понять, что такое психология русского человека, точнее, психология «русскости» очень сложно. «Умом Россию не понять, аршином общим не измерить, у ней особенная стать, в Россию можно только верить».

Это глубокая мысль поэта-философа Ф.Тютчева стала для многих расхожим объяснением «загадочной русской души», того вселенского чуда или, по мнению некоторых, (начиная с П.

 Чаадаева), некоего абсурда, который  являет собой Россия в мировом пространстве. 

Чем объяснить, что маленькие и явно обделённые природными ресурсами народы вроде бельгийцев, голландцев, не говоря уже о немцах, французах или англичанах столетиями живут в благоденствии, достатке и порядке, а русские вечно мучаются, голодают, страдают? «Покажи мне такую, обитель, я такого угла не видал, где бы сеятель твой и хранитель, где бы русский мужик не стонал» (Н. Некрасов»).

 Большую часть 20-го века русские с надрывом всех сил строили «светлое завтра» — коммунизм. Платили за «счастливое будущее» лишениями, здоровьем, жизнями миллионов.

Были достигнуты немалые успехи, в том числе в экономическом, культурном, нравственном развитии народа.

Но в конечном итоге Россия оказалась населённой хотя  равными и образованными, но бедными, оторванными от мировой цивилизации, духовно придавленными   людьми.

После 20 лет демократизации и либерализации страна стала многократно слабее, потеряла 20 процентов территории, утратила столетние завоевания. По уровню народного благосостояния Россия устойчиво «поселилась» на 50-60-м месте в мире.

  Русская нация вымирает в прямом смысле слова (по многим регионам смертность в два-три раза превышает рождаемость). Каждый год около миллиона наших сограждан покидает страну. По улицам бродят миллионы брошенных детей, типичны дикое пьянство и наркомания.

Количество самоубийц в стране превышает количество убиваемых, по женскому и детскому алкоголизму мы вышли на первое место в мире, по  женской преступности — на третье. В деревне около половины жителей живёт ниже черты бедности. Опять «голодная, бедная стонет Русь»?  (А. С. Пушкин).

А ведь всё вроде правильно списывали с цивилизованного Запада. Десятки тысяч иностранных советников учили нас, как правильно творить экономику, политику, секс

В чём же всё-таки дело? Глупы русские? Ленивы русские? Вечно пьют и гуляют? Правители России безмозглы и тупы?

Немалое число учёных — социологов, историков, философов, просто мыслящих людей и в прошлом,  и в настоящем пытались предложить своё понимание этого огромной сложности  вопроса. Правильно констатировались отдельные стороны социально-нравственного облика русского человека, особенности его психологии. Но  не улавливалось главное.

 С нашей точки зрения, важнейшим показателем   психологии любого народа, его глубинного исходного самоощущения, является  его интуитивное понимание, определение местоположения своего «Я» по отношению к своей социальной среде, другим «Я». Это — фокус  национальной психологии народа, интимнейшая базовая точка отсчёта во всём поведении человека любой национальности, его изначальное исконное антропологическое   самоощущение. 

Русский человек всегда чувствует себя частью чего-то большего, чем он сам. Русский психологически, духовно «присутствует» не только «внутри себя», как «западник» (например, немец, француз, англичанин), а и «вне себя».

Центр его духовного существования — вне его. Русский рождается не только и даже не столько для себя, сколько для другого и смысл жизни видит в служении другому1.

Именно этим  объясняются важнейшие особенности поведения и судеб огромного количества  русских людей. 

В силу ограниченности места в данном случае можно обратить внимание лишь на некоторые и них. Это,  прежде всего,   отмечаемая всеми иностранцами широта души русского, интерес ко всему миру, доступность огромному количеству явлений и событий, которые, казалось бы, его непосредственно не касаются.

(Швейцарца или норвежца, например,  интересуют главным образом состояние и судьбы его собственной страны). Русскому же  есть дело до всего.  Русский чувствует себя гражданином мира, причём ответственным за судьбы этого мира. Это специфический русский «мессианизм». (В прошлом так ощущали себя  древние египтяне, древние римляне).

Отсюда же поразительная распахнулось, раскрытость русского, его доброта, доброжелательность к другому, желание послужить, помочь ему.   

Отсюда же и известная склонность русского поговорить «по душам», ощутить «биение сердца» другого, понять его, посочувствовать,  разделить его горе. (Помноженные на  избыточную русскую эмоциональность эти черты становятся частью жизни, частью главных потребностей русского).

Отсюда же его удивительная способность, стремление, даже потребность  «умереть за народ», за другого. Поэтому для него так притягателен подвиг Христа, который принимает смерть за людей.

В силу указанных сторон своей базисной психологии русский «не самодостаточен». Самому себя ему всегда не хватает. Удовлетворения собственных потребностей мало.  Русскому всегда нужна большая общая цель. Без неё жизнь лишена смысла. (Это великолепно уловили коммунисты, предлагая общую великую цель — коммунизм).

  К сожалению, сейчас у русских людей, у российского   общества нет такой общей большой  цели. И русские в своей массе ощущают страшную пустоту, бессмысленность существования.

Поскольку русские всё воспринимают и требуют по-максимому,  понятно, почему  уничтожение России как великой  державы русские восприняли как страшное несчастие, поражение,  трагедию, позор.

Здесь же можно увидеть причину одного из неприятных и опасных проявлений «русскости». При общении с другими (в особенности с иностранцами) русский очень часто  воспринимает не себя, а другого «точкой отсчёта».

Дело в том, что  ощущение того, что  не ты «хозяин» самого себя, а твой «хозяин» — нечто большее, чем ты, порождает чувство собственного несовершенства, «частичности», ущербности.  Резко снижается самооценка, Поэтому русский в окружении,  как ему кажется, «значительных людей» не уверен в себе.

  Это  известное во всём мире довольно типичное для многих русских ощущение собственной незавершённости, даже неполноценности, зависимость русского от чужого авторитета. («Я русский, следовательно, я дурак, следовательно от меня пахнет» — А. И. Герцен).

Отсюда холуйство, заискивание, пресмыкательство пред всяким «господинчиком», боязнь всякого начальства,  отсутствие «нравственной храбрости», как называл это качество Наполеон. «Нация рабов», как презрительно в связи с этим сказал о русских Н. Г. Чернышевский.

Поэтому русского надо чаще ободрять, хвалить, воодушевлять (как всякого неуверенного в себе человека). Он очень нуждается в наличии сильного, авторитетного, справедливого вождя («царя-батюшки»). Его психологический тип требует авторитарного управления.

«Демократический» и особенно «попустительский» тип руководства вызывает нарушение внутреннего равновесия, децентрализацию психологических установок, потерю нравственных эталонов и в конечном итоге состояние аномии.

Утрачиваются значимость социальных норм и требований, нарастает отклоняющееся и саморазрушительное поведение, увеличивается количество самоубийств  и  т. д.  Добром, лаской, похвалой  от русского можно добиться почти всего.

(В частности,  это побуждает многих социальных психологов утверждать, что у русского народа «душа женщины»).

Русский очень чувствителен к нравственным оценкам и поэтому не защищён против «морального бандитизма». Легко попадается на общественно значимые лозунги и призывы. Он очень хочет кого-то уважать и сам очень нуждается в уважении.

Нравственная чистота русского человека, его изначальная потребность верить в нечто значительное, в добро, в благородство, потребность послужить чему-то возвышенному, кому-то помочь   часто делает его жертвой  самого  откровенного обмана, лицедейства, подлости.

Он поразительно открыт и доверчив к мнению людей, представляющимися ему честными,  уважаемыми, авторитетными. («Легковерен народ российский», — подметил ещё Н. Карамзин). Русский человек — находка для всякого беспринципного политика, для всякого ловкого дельца в СМИ.

Именно это качество позволяет легко манипулировать русским электоратом на разного рода выборах.

Величайшее качество русского типа самореализации — способность довольствоваться малым  в удовлетворении материальных потребностей.

Это его качество делает русских поразительно способными к сопротивлению в лихую годину, во время войны, голода, стихийных бедствий.

Во время гражданской и Великой отечественной войны целые сёла и районы не один месяц питались только лебедой, дубовой корой, жёлудями, крапивой. И выживали.

Но эта способность довольствоваться малым, к сожалению, позволяет русским удовлетворяться минимумом комфорта, удобств и в хорошие, мирные времена. Отсюда и рассуждения о лености русских. Потому же «русский человек — плохой работник». (В.И.Ленин).

  Ему не требуется достижение высшего качества в обычных условиях (Вспомним «Русь-тройку» Н.В.Гоголя: «Не железным схвачен винтом, а наскоро, живьём с одним топором и долотом снарядил и собрал её ярославский расторопный мужик.  И сидит чёрт знает  на чём…»).

Потому удел России, как насмешливо твердили дореволюционные публицисты, «носить шляпки, отвергнутые Европой», то есть  удел опаздывать, подражать. И опять утверждать, что  «культура идёт с Запада».

Но именно свобода духа, свобода от мелких стараний улучшать свою жизнь,  «полировать отполированное» даёт русскому народу возможность создавать изумительные шедевры культуры, делать удивительные изобретения. Русский дух невероятно креативен. Русский народ — один из самых творческих народов мира.

Европейцев и американцев,  как в прошлом, так и в настоящем, более всего поражает (и пугает)  героизм и самоотверженность русских людей, их непобедимость. Действительно, как показывает история, победить Россию невозможно. Здесь не слепой фанатизм или бездумное следование приказам.

В силу изначальных особенностей своего миропостижения  русский человек  умирая,  ощущает, что не погибает совсем, потому что то великое общее — и,  прежде всего,  Отечество, Родина — ради которого он живёт и частью которого  он является,  — бессмертно.

Такой народ в самом деле победить невозможно.

Разумеется, здесь не представляется возможным отметить и оценить множество других качеств «русскости» во всей их сложности и противоречивости. Они коррелируются, взаимодетерминируются, взаимодополняются.

Но в конечном итоге их истоки именно в указанных глубинных свойствах русской психологии.

Только их учёт в различных сферах социальной и государственной политики может привести, наконец,  Россию к её желанным историческим целям.

Примечания

[1] Возможно, в этом можно увидеть историческое (и биологическое) предназначение русского этноса.  Именно представители  вида «Хомо сапиенс», которые   отличаются такими антропо-психологическими показателями, могут быть предназначены  для спасения вида (человечества) в критических ситуациях.

I Романовские чтения. «Романовский сборник». Кострома. 29-30 мая 2008 года. 

Источник: http://www.etnosy.ru/node/504

Русский характер и национальный менталитет России

Национальный характер, особенности русского менталитета относятся к этно- и социопсихологическим факторам развития культуры России.

История вопроса о национальном характере

Вопрос о национальном характере не получил общепризнанной формулировки, хотя имеет значительную историографию в мировой и российской дореволюционной науке. Эту проблему изучали Монтескье, Кант, Гердер.

И мысль, что у разных народов есть свой «национальный дух», сформировалась в философии романтизма и почвенничества как на Западе, так и в России.

В немецком десятитомнике «Психология народов» была подвергнута анализу сущность человека в разных культурных проявлениях: быте, мифологии, религии и т. п. Социальные антропологи прошлого века также не обошли эту тему своим вниманием.

В советском обществе гуманитарными науками было принято за основу преимущество классового над национальным, поэтому национальный характер, этническая психология и подобные вопросы оставались в стороне. Им тогда не придавали должного значения.

Трактовки понятия национального характера

На данном этапе понятие национального характера включает в себя разные школы и подходы. Из всех толкований можно выделить два основных:

Личностно-психологическая трактовка национального характера

Такое толкование подразумевает, что у людей одних культурных ценностей есть общие личностные и психические черты. Комплекс таких качеств отличает представителей этой группы от других. Американский психиатр А.

 Кардинер создал концепцию «базисной личности», на основе которой делал вывод о «базисном типе личности», который присущ каждой культуре. Эту же идею поддерживает Н.О. Лосский.

Он выделяет главные черты русского характера, который отличается:

• религиозностью,
• восприимчивостью к высшим образцам навыков,
• душевной открытостью,
• тонким пониманием чужого состояния,
• мощной силой воли,
• пылкостью в религиозной жизни,
• кипучестью в общественных делах,
• приверженностью к крайним взглядам,
• вольнолюбием, доходящим до безначалия,
• любовью к отечеству,
• презрением к обывательщине.

Подобные изыскания обнаруживают и результаты противоречащие друг другу. У любого народа можно найти абсолютно полярные черты. Здесь необходимо провести более глубокие исследования, применяя новые статистические методики.

Ценностно-нормативный подход к проблеме национального характера

Такой подход допускает, что национальный характер претворяется не в индивидуальных качествах представителя нации, а в социокульурном функционировании его народа. Б.П. Вышеславцев в работе «Русский национальный характер» поясняет, что человеческий характер не очевиден, наоборот, это есть что-то тайное.

Поэтому его сложно понять и случаются внезапности. Корень характера не в выразительных идеях и не в сути сознания, он произрастает из бессознательных сил, из подсознания. В этой подоснове зреют такие катаклизмы, которые не предугадать, глядя на внешнюю оболочку. По большей мере это применимо к русскому народу.

Такое общественное состояние духа, основанное на установках группового сознания, принято называть менталитетом. В связи с этим толкованием, особенности русского характера проявляются как отражение ментальности народа, то есть, являются достоянием народа, а не совокупностью черт, присущих отдельным его представителям.

Ментальность

• отражается в поступках людей, их образе мыслей,
• оставляет свой след в фольклоре, литературе, искусстве,
• порождает самобытный уклад жизни и особенную культуру, свойственные тому или иному народу.

Особенности русского менталитета

Изучение русской ментальности было начато еще в  XIX веке сначала в работах славянофилов, исследования были продолжены на рубеже следующего столетия. В начале девяностых годов прошлого столетия вновь возник интерес к этому вопросу.

Большинство исследователей отмечают наиболее характерные особенности менталитета русского народа. В его основе лежат глубинные композиции сознания, которые помогают делать выбор во времени и пространстве. В контексте этого существует понятие хронотопа — т.е. связи пространственно-временных отношений в культуре.

Ключевский,  Бердяев, Федотов отмечали в своих трудах характерное для народа России чувство Пространства. Это бескрайность равнин, их открытость, отсутствие границ. Такую модель национального Космоса отразили в своих произведениях многие поэты и писатели.

Весомой ценностью русской культуры является ее открытость. Она может постичь другого, чуждого ей, и подвластна разным воздействиям извне. Некоторые, например, Д.

 Лихачев именуют это универсализмом, другие, как Блок, отмечают всепонимание, называют это, как Г. Флоровский, всеобщей отзывчивостью. Г.

 Гачевым было подмечено, что многие отечественные классические шедевры литературы остались незаконченными, оставляя путь к развитию. Такой является и вся культура России.

Особенность российских ландшафтов и территорий предопределяет переживание Пространства. Линейность христианства и европейский темп определяет переживание Времени. Огромные территории России, бесконечные просторы предопределяют колоссальный шаг Пространства. Для Времени же используются европейские критерии, примеряются западные исторические процессы, формации.

По мнению Гачева, в России все процессы должны протекать более медленно. Психика русского человека более медленная. Разрыв между шагами Пространства и Времени порождает трагедию и является роковым для страны.

Антиномичность русской культуры

Расхождение в двух координатах — Времени и Пространстве создает постоянный накал в русской культуре. С этим связана еще одна ее особенность – антиномичность. Многие исследователи считают эту черту одной из самых отличительных.

 Бердяев отмечал сильную противоречивость национальной жизни и самосознания, где глубокая бездна и безграничная высота соединяются с подлостью, низменностью, нехваткой самолюбия, холопством. Он писал, что в России безграничное человеколюбие и сострадание может сосуществовать с мизантропством и изуверством, а стремление к свободе уживается с рабской безропотностью.

Эти полярности в русской культуре не имеют полутонов. У других народов тоже существуют противоположности, но только в России из анархизма может родиться бюрократизм, а из свободы – рабство. Эта специфика сознания отражена в философии, искусстве, литературе. Такой дуализм как в культуре, так и в личности, лучше всего отражен  в произведениях Достоевского.

Литература всегда предоставляет большую информацию для изучения ментальности. Двоичный принцип, который важен в отечественной культуре, отражается даже в произведениях российских писателей.  Вот список, подобранный Гачевым:

О большой противоречивости мышления говорят названия:

Поляризованность русской культуры

Русский менталитет с его бинарной комбинацией взаимоисключающих качеств отражает скрытую полярность русской культуры, которая присуща для всех периодов ее развития. Непрерывное трагическое напряжение проявлялось в их коллизиях:

Г.П.

Федотов в своей работе «Судьба и грехи России» исследовал самобытность русской культуры и изобразил национальный менталитет, его устройство в форме эллипса с парой разнополюсных центров, которые непрерывно борются  и сотрудничают. Это вызывает постоянную неустойчивость и изменчивость в развитии нашей культуры, одновременно побуждает намерение разрешить проблему моментально, через вспышку, бросок, революцию.

«Умонепостигаемость» русской культуры

Внутренняя антиномичность культуры России порождает и ее «умонепостигаемость». Над целесообразным и осмысленным в ней всегда преобладает чувственное, душевное, алогичное.

Ее своеобразие трудно проанализировать с точки зрения науки, а также передать возможностями искусства пластики. В своих работах И.В.Кондаков пишет, что наиболее созвучной национальной самобытности русской культуры является литература.

В этом кроется причина глубокого уважения к книге, слову. Это особенно заметно в русской культуре средневековья.

Классическая русская культура девятнадцатого века: живопись, музыка, философия, общественная мысль, отмечает он, создавалась в большей части под впечатлением литературных произведений, их героев, замыслов, фабул. Нельзя недооценивать роль воздействия литературы на сознание российского общества.

Культурная идентичность России

Русская культурная самоидентификация затруднена спецификой ментальности. Понятие культурной идентичности включает отождествление личности с культурной традицией, национальными ценностями.

У западных народов национально-культурная идентичность выражается по двум признакам: национальному (я – немец, я- итальянец и т.п.) и цивилизационному ( я – европеец). В России такой определенности нет. Это связано с тем, что культурная идентичность России зависит от:

• многоэтнической основы культуры, где есть масса местных вариантов и субкультур;
• промежуточной позиции между Востоком и Западом;
• свойственного дара участливости и сопереживания;
• неоднократных порывистых преображений культурной парадигмы.

Эта неясность, непоследовательность порождает рассуждения о ее исключительности, неповторимости. В русской культуре глубока мысль о неповторимом пути и высшем призвании народа России. Эта мысль претворилась в популярном социально-философском тезисе о русской идее.

Но в полном согласии со всем, о чем говорилось выше, наравне с осознанием национального достоинства и убежденности в собственной исключительности существует национальное отрицание, достигающее самоуничижения.

Философ Вышеславцев подчеркивал, что сдержанность, самобичевание, покаяние составляет национальную черту нашего характера, что не существует народа, который так критиковал себя, разоблачал, шутил бы над собой.

Вам понравилось? Не скрывайте от мира свою радость — поделитесь

Источник: http://velikayakultura.ru/istoria-kultury/russkiy-harakter-i-natsionalnyiy-mentalitet-rossii

Особенности российской политической культуры

2000-е гг. были десятилетием разрыва с прошлым. В России произошла кристаллизация нового набора ценностей, составляющих модифицированную политическую культуру. Анализ эмпирических данных, полученных в эти годы, позволил российским политологам выявить два набора ценностей. Первый включает свободу, равенство и автономию индивида.

Условно можно назвать это либеральным определением демократии. Второй набор предписывает демократии такие ценности, как сильное государство, ответственность и подчинение закону – этатическое представление о демократии. Те, кто выбирает данную модель, далеки от либеральных взглядов.

В отличие от европейцев на протяжении практически всей своей истории основная масса россиян жили общинами. Отсюда преобладание ценностей общинного коллективизма. Общинный уклад жизни выработал традиции взаимопомощи, но при этом лишал духа предпринимательства, исключал интуитивного чувство наживы, так необходимого для успешного ведения бизнеса.

В управлении большими и малыми группами главным принципом в России является иерархичность. Наряду с этим политологи отмечают среди россиян приоритет групповой справедливости над принципами  индивидуальной свободы личности. Отражая эти ценности, российская политическая культура приобрела следующие черты:

Отчетливый «государственнический» характер.Большая часть российского общества верит в «благодетельность» государства и связывает с ним свои надежды на будущее.

Государству и раньше приписывалась важная роль в экономическом развитии, и – эта тенденция только усилилась в условиях экономического кризиса. От государства в России ждут активной и сильной внешней политики, а также обеспечения национальной безопасности. По мнению О. Г.

Зевиной и Б. И. Макаренко такая «государственность» носит – в концептуальной терминологии «гражданской культуры» – преимущественно характер «подданнической культуры».

Однако у разных субкультур присутствовали достаточно жесткие ограничители этой ценности – она отнюдь не безусловна, что указывает на наличие в ней ориентаций, свойственных «активистской» культуре.

Наиболее уважаемые деятели в российской истории были государственниками. Народ не прославлял вольницу в лице Е. И. Пугачева, а видел в нем законного императора Петра III. Неслучайно даже И. В. Сталин назвал Е. И. Пугачева и С. Т. Разина «царистами».

Поиски харизматического лидера – «спасителя отечества», способного вывести страну из кризиса. В прошлые века эта идея персонифицировалась в полководцах и монархах, то в XX в. их роль выполняли лидеры коммунистической партии.

Правовой нигилизм: слабое уважение законов государства и стремление разрешать конфликты не в правовом поле. Отсюда склонность к несанкционированным формам политического протеста, которые в 2000-е более или менее благополучные годы пошли на убыль. Однако это не значит, что протест отныне не выйдет за рамки правового поля.

Если судить об установках на экономическое и общественно-политическое развитие, общество также остается переходным.

В нем соседствуют установка на экономическую модернизацию и установки из советского и даже имперского прошлого – огосударствление экономики, высокая ценностная значимость сельского хозяйства и т.п.

При этом такие «установки» из прошлого озвучиваются даже субкультурами, которые явно ориентированы на рыночную экономику и индивидуалистическое сознание.

В социальных установках политической культуры начался качественный сдвиг: все большее число россиян под социальной справедливостью понимают не «уравниловку», а равенство возможностей и правовую защищенность.

Если в оценке внутренней политики россияне не высказываются однозначно, то в области внешней политики наметилась тенденция одобрять деятельность президента и правительства, особенно в отношении их попыток противостоять грубому диктату Запада в лице США и блока НАТО. Можно констатировать, что настроения россиян эволюционировали от наивных прозападных к более прагматичным, предполагающим сотрудничество с Западной Европой и США, но исключительно на взаимовыгодных условиях.

Источник: http://news.zancor.ru/index.php/politologia/97-osobennosti-rossijskoj-politicheskoj-kultury