Агрессия как социальное научение — педагогическая психология и теория Бандуры

Агрессия — взрыв от сдерживания ее или результат научения, когда дети (люди) видят интересные образцы? — Скорее второе.

Автор исследования — „Agression: A Social Learning Analysis“. Englewood Cliffts, 1973. — .

Первоначально Бандура под агрессией понимал импульсивную, близкую к патологической реакцию на фрустрацию, но затем убедился, что это не так. Оказалось, что теория агрессии как фрустрации хуже объясняет имеющиеся факты, чем его теория научения на основе наблюдения за вознаграждением последствий агрессии.

Он обнаружил, что агрессивное поведение развивается у детей, которые находятся в условиях научения на примерах агрессивного поведения взрослых. В частности, обнаружил, что отцы сверхагрессивных подростков служат им образцом такого поведения, поощряя их вне дома к проявлениям агрессии („Adolescent Aggression“, N.Y., 1959 (совм.

с Walters R.H.)).

Проводя исследование на маленьких детях, где показывал им фильмы с поощрением вербальной агрессии, обнаружил, что в этом случае дети склонны повторять увиденное (1965).

На основании этих исследований пришел к заключению, что гнев, как проявление общего возбуждения, способствующего агрессии, будет проявляться лишь только тогда, когда в данных ситуационных условиях социально принимаются образцы гневных реакций.

Согласно , процессы, на которые возлагается ответственность за агрессию, идентичны процессам, имеющим отношение к освоению, реализации и поддержанию большинства видов открытого поведения.

Учитывая наличие у человека нейрофизиологических функциональных возможностей приобретать и сохранять агрессивные реакции в своем поведенческом репертуаре, Бандура предполагает, что такое приобретение происходит на основе непосредственного опыта или .

Открыто агрессивные действия, совершаемые индивидуумом в контексте проб и ошибок или под руководством и с поощрения окружающих, в случае их подкрепления увеличивают вероятность того, что произойдет научение или приобретение агрессии данным индивидуумом. А. Бандура рассматривает подкрепляемые действия как особенно значимое событие в научении агрессии через непосредственный опыт, будь то детская возня, подростковые стычки или военные действия взрослых.

Источник: https://psy-space.ru/?page=agressiya-kak-socialnoe-nauchenie

Агрессия как социальное научение

Создателем одной из теорий агрессии, известной как теория социального научения, является Альберт Бандура (Bandura, 1997).

По мнению автора, мы усваиваем навыки агрессивного поведения, не только убеждаясь на собственном опыте в том, что оно может приносить полезные плоды, но и наблюдая за другими.

Агрессию мы усваиваем так же, как и многие другие социальные навыки: наблюдаем за поведением окружающих и отмечаем его последствия.

Считается, что такое научение происходит в результате моделирующих влияний трех типов: семейного, субкультурного и символического. Ребенок — жертва жестокого обращения родителей — агрессивно ведет себя с ровесниками, а став взрослым, избивает собственных детей. Такое поведение м. б.

усвоено им от собственных родителей. Субкультурное моделирование можно пояснить на следующем примере: глядя на агрессивное поведение сверстников, подросток начинает вести себя точно так же.

Символическое моделирование в процессе просмотра телевизионных передач, чтения газет и комиксов тоже служит важным источником выученной агрессии.

Подводя итог, можно сказать, что из трех существующих в США подходов к пониманию истоков и природы агрессивного поведения теория агрессии как инстинкта всегда оставалась в стороне от эмпирически обоснованного и общественно полезного осмысления агрессии и способов ее контроля.

Теория агрессии как драйва также оказалась неадекватной во многих частностях, но выполняла и продолжает выполнять важную эвристическую функцию через те эмпирические и теоретические исследования, которым она дала начало.

На сегодняшний день, наиболее обоснованные теоретически и подкрепленные эмпирически, а также полезные с практической точки зрения представления об агрессии дает теория соц. научения.

Однако утверждения о том, что агрессия выполняет полезную и, вполне возможно, даже необходимую функцию, иногда несут в себе и иной смысл.

Здесь имеется в виду точку зрения психоанализа. Как уже упоминалось, Зигмунд Фрейд считал, что если не давать людям изливать свою агрессию, ее энергия будет расти, а вместе с ней расти и напряжение; и энергия будет искать выход, либо взрываясь актами предельного насилия, либо выражая себя в симптомах психического заболевания.

Способы, позволяющие разрядить агрессивную энергию:

1) израсходовать ее в таком виде социально приемлемой агрессивной физической деятельности, как футбол или хоккей;

2) израсходовать ее посредством вовлечения в недеструктивный вид агрессии — воображаемые агрессивные действия (например, когда вы лишь грезите о том, как ударите кого-то, или сочиняете рассказ, пронизанный духом насилия)

3) принять участие в прямой агрессии, когда вы разражаетесь бранью в адрес кого-то, обижаете его, доставляете ему неприятности, говорите о нем разные гнусности и тому подобное.

Источник: http://arhivinfo.ru/2-91970.html

Социальное научение и агрессия

Хотя фрустрация и боль могут рассматриваться как главные источники агрессии, однако существует много других факторов, которые могут сделать человека агрессивным в том случае, когда он испытывает совсем незначительную боль или фрустрацию, либо, наоборот, затормозить агрессивную реакцию в случае, когда он находится в состоянии сильной фрустрации.

Эти факторы являются результатом социального научения. Мы уже видели, как социальное научение может подавить агрессивную реакцию. Вспомним, что раздражение определенных участков мозга подопытной обезьяны, ответственных за агрессивное поведение, не вызывает у нее никакой агрессии, если рядом присутствует другая обезьяна, которую первая научена бояться.

Другим фактором агрессии, основанным на социальном научении, является намерение, приписываемое тому, кто вызывает боль или фрустрацию. Один из аспектов поведения, который, по-видимому, отличает людей от остальных животных, — это наша способность принимать в расчет намерения других.

Рассмотрим следующие ситуации: 1) деликатный и тактичный во всех отношениях человек нечаянно наступил вам на ногу; 2) вам на ногу наступил человек, о котором вам точно известно, что ему наплевать на окружающих вообще и на вас в частности.

Давайте предположим, что оба наступили вам на ногу с одинаковой силой и боль, которую вы испытываете в обоих случаях тоже одинаковая. Я могу высказать догадку: вторая ситуация вызовет у вас агрессивную реакцию, в то время как первая — либо незначительную, либо вовсе нулевую.

Таким образом, я предполагаю, что фрустрация и боль необязательно вызывают агрессию.

Действительно, реакция может быть модифицирована, и одним из важнейших факторов, способных это сделать, является намерение, приписываемое фрустратору. Этот феномен был продемонстрирован в эксперименте Шабаза Маллика и Бойда Мак-Кэндлисса [410].

Исследователи фрустрировали школьников третьего класса: они сделали так, что дети из-за медлительности и неповоротливости одного из них не могли добиться некоего результата, достижение которого предполагало денежный приз.

Некоторым из детей предварительно дали разумное и доброжелательное объяснение поведения ребенка, который их всех подвел: конкретно им сказали, что этот ‹ребенок был сонным и расстроенным›.

Получившие разъяснение дети выказывали гораздо меньшую агрессию по отношению к лишившему их приза сверстнику, чем дети, которым ничего не объяснили.

Более того, последующие исследования [411], проводившиеся уже со взрослыми испытуемыми, указывают на то, что мы менее склонны совершать ответные действия в отношении человека, вызвавшего наш гнев, когда слышим удовлетворительные объяснения его поведения до того, как оно имело место, и более склонны дать сдачи, когда объяснение последовало после того, как его поведение стало свершившимся фактом.

Но есть и другая сторона медали: определенные стимулы могут вызвать агрессивное поведение со стороны индивидов, которых вообще не подвергали фрустрации. Так, в экспериментах с надувной куклой Бандура и его сотрудники продемонстрировали, что само наблюдение за агрессивно ведущим себя человеком увеличивало у детей тенденцию к собственным агрессивным действиям.

При этом важно отметить, что в данном случае поведение детей не сводилось к простой имитации поведения другого человека: дети изобретали новые и весьма нестандартные формы агрессии.

Это указывает на то, что влияние модели генерализу-ется: оно не сводится к простому повторению детьми того, что делают взрослые, и, следовательно, одна-единственная модель может стимулировать детей к совершению широкого диапазона агрессивных действий.

Бандура и его соавторы продемонстрировали также значение последствий: в случаях, когда агрессивные модели были вознаграждены за свое агрессивное поведение, наблюдавшие это дети впоследствии выказывали большую агрессивность, нежели те, кто видел, как за подобным поведением следовало наказание.

Читайте также:  Сильный характер - психология

Свойство фрустрации вызывать агрессию усиливается в тех случаях, когда фрустрирование объединено с наблюдением за агрессивными моделями. Это было продемонстрировано в эксперименте Венди Джозефсон [412].

В ее исследовании мальчики — учащиеся второго и третьего классов смотрели либо фильм со сценами убийств, совершаемых солдатами отрядов специального назначения, либо остросюжетный фильм с увлекательными сценами гонок на мотоциклах.

После просмотра одной из этих лент детям была создана фрустрирующая ситуация: они узнали, что, к их великому разочарованию, просмотр ожидавшегося интересного мультика не состоится ввиду возникших технических проблем. И наконец, детей, находящихся в состоянии фрустрации, разделили на команды и предложили им сыграть в хоккей на полу.

В результате игра тех, кто просмотрел фильм со сценами насилия, отличалась большей агрессивностью, чем игра тех, кто смотрел гонки на мотоциклах.

Когда нас спрашивают какие трубы мы рекомендуем для строительства сетей питьевого водоснабжения, то мы всегда говорим, что правильный выбор трубы ПЭ. Почему мы так считаем? Подробнее читайте тут: https:/truba-polietilenovaya-vodoprovodnaya/

Сделав еще один шаг вперед, Леонард Берковиц и его коллеги показали, что в случае, когда индивид испытывает гнев или фрустрацию, простое упоминание слова или имени, ассоциирующегося с провоцированием насилия, увеличивает уровень его агрессии.

Так, в одном из экспериментов [413]испытуемых соединяли в пару с человеком (на самом деле, это был сообщник экспериментатора), которого представляли либо как ‹университетского боксера›, либо как ‹студента, специализирующегося на изучении ораторского искусства›. Сообщник экспериментатора провоцировал испытуемых, подвергая их ударам током.

Сразу после этого одна половина разгневанных испытуемых смотрела насыщенную насилием сцену поединка боксеров-профессионалов в художественном фильме, в то время как другая половина — захватывающий, но неагрессивный видеоклип.

Когда по окончании просмотра испытуемым представился шанс в свою очередь наносить удары током сообщнику экспериментатора, смотревшие первый фрагмент (с насилием) наносили больше ударов током и делали их более продолжительными. На основании предыдущего обсуждения можно было предположить, что испытуемые будут вести себя подобным образом.

Однако интереснее другое: после просмотра фильма со сценами боксерского поединка испытуемые, в пару которым достался ‹боксер›, наносили ему больше ударов током, чем их товарищи, в пару которым достался ‹специалист по ораторскому искусству›!

В аналогичном эксперименте [414]подставного участника представляли испытуемым либо как ‹Керка Андерсона›, либо как ‹Боба Андерсона›. И снова испытуемые смотрели один из двух вышеупомянутых кинофраг-ментов, и те, кто смотрел поединок боксеров, впоследствии наносили более сильные удары током подставному участнику. Однако добавилось и нечто новое.

Сцена боксерского поединка была взята из популярного тогда фильма ‹Чемпион›, в котором главную роль играл актер Керк Дуглас, и‹те испытуемые, которым подставной участник был представлен как ‹Керк Андерсон›, выказали большую агрессию, чем испытуемые, познакомившиеся с ‹Бобом Андерсоном›.

Итак, очевидно, что описание человека или его имя могут служить подсказкой, увеличивающей направленную на него агрессию, даже если это описание или имя не имеют ничего общего с тем, что данный человек реально делает. Аналогичной подсказкой может послужить и простое присутствие объекта, вызывающего ассоциации с агрессией.

В еще одном исследовании [415]участвовали две группы испытуемых-студентов, которых привели в состояние гнева: одна группа находилась в комнате с лежавшим на полу ружьем (его якобы случайно забыли после предыдущего эксперимента), а другая — в комнате, где вместо ружья на полу был ‹забыт› более нейтральный предмет — ракетка для бадминтона.

После этого испытуемым была предоставлена возможность подвергнуть своего однокашника ударам электрическим током. Те индивиды, которых рассердили в присутствии объекта, стимулирующего агрессивность (ружье), наносили больше ударов током, чем те, которых рассердили в комнате с лежащей на полу бадминтонной ракеткой.

Снова мы видим, что определенные подсказки, ассоциирующиеся с агрессией, увеличивают тенденцию человека к агрессивному поведению.

Все эти исследования подводят к выводу, противоположному тому популярному лозунгу, который часто можно встретить на бамперах автомашин: ‹Людей убивают не ружья, а люди›.

Берковиц пишет: ‹Разгневанный человек может нажать на курок ружья, если желает совершить акт насилия; но и курок может ‹нажать› на палец или вызвать какие-либо иные агрессивные реакции со стороны человека, если тот готов к агрессии и не имеет сильных тормозов для предотвращения подобного типа поведения› [416].

Одним из аспектов социального научения, который может затормозить агрессию, является тенденция к принятию на себя ответственности за свои действия, которую испытывает большинство людей. Но что произойдет, если это чувство ответственности ослабнет?

Филип Зимбардо [417]продемонстрировал, что люди, которые действуют анонимно и которых нельзя опознать, склонны вести себя более агрессивно, чем люди, которые выступают под своим именем. В его эксперименте от студенток-испытуемых требовали нанесения ударов током другой студентке (на самом деле, это была сообщница экспериментатора) якобы в целях ‹изучения эмпатии›.

Одним испытуемым обеспечили анонимность: они сидели в скудно освещенной комнате, на них были надеты просторные робы с большими капюшонами, и к ним никто не обращался по имени.

Других испытуемых, наоборот, идентифицировать было достаточно легко: они находились в ярко освещенной комнате, никаких камуфлирующих роб на них не было, а кроме того, каждая из испытуемых носила специальную бирку со своим именем. Как и ожидалось, сохранявшие анонимность студентки наносили жертве более продолжительные и сильные удары электрическим током.

Зимбардо предположил, что анонимность порождает ‹деиндивидуацию› — состояние сниженного самосознания, пониженного беспокойства по поводу социальной оценки и ослабления внутренних ограничителей, удерживающих человека от запрещенных форм поведения.

Будучи частью контролируемого лабораторного эксперимента, агрессия, проявившаяся у испытуемых в исследовании Зимбардо, бледнеет в сравнении с дикими, импульсивными актами агрессии, обычно ассоциирующимися с восстаниями, групповыми изнасилованиями и так называемым ‹стихийным правосудием масс› типа суда Линча. Тем не менее есть основания полагать, что подобная деиндивидуация имеет место и вне стен лаборатории.

Например, Брайн Маллен [418]проанализировал газетные сообщения о 60-ти случаях линчеваний за период с 1899 по 1946 гг. и обнаружил сильную взаимосвязь между размерами толпы линчевателей и уровнем насилия: чем больше была толпа, тем на более отвратительные проявления жестокости она была способна.

Исследование Маллена свидетельствует, что, став частью толпы, люди превращаются в безликих существ с пониженным самосознанием, в меньшей степени обращающих внимание на запреты действий, связанных с агрессией и разрушением.

И, следовательно, они с меньшей охотой принимают на себя ответственность за такие действия.

Источник: http://mykonspekts.ru/1-98813.html

Жестокие игры: педагогическая психология о научении агрессии

В литературе этот вопрос исследовали реалисты, показывая, как герой, порождение своей эпохи, а вовсе не исключительная личность романтизма, взаимодействовал со средой, одновременно и влияя на неё, и впадая от неё в зависимость.

В педагогической психологии идея взаимодействия человека и среды изучается в рамках социально-когнитивной теории, разработанной Альбертом Бандурой.

Эксперименты, проведённые психологами в 60-х годах, позволили сделать вывод о том, что дети склонны подражать поведенческой модели человека в его присутствии. Это частично объясняется социальной фасилитацией: в обществе других людей мы обычно выполняем задачи эффективнее, нежели в одиночку.

Бандура же высказал гипотезу о том, что дети, наблюдающие за агрессивным поведением взрослого, будут воспроизводить это поведение даже тогда, когда человека, задающего эту модель, не будет рядом.

Эксперимент с куклой Бобо должен был подтвердить или опровергнуть это предположение, заодно проверив на достоверность зависимость уровня агрессии от гендера.

Исследователь ожидал, что мальчики должны быть более жестокими, поскольку их агрессия одобряется, маскируясь под установки «ты должен быть храбрым» / «ты должен уметь дать сдачи» / «ты должен быть сильнее» и т. д.

Читайте также:  Личное пространство человека: каковы его границы?

Среди испытуемых было по 36 мальчиков и девочек в возрасте 3–5,5 лет. Детей разделили на группы по 6 человек. До эксперимента исследователи наблюдали за ними в «естественной» среде детского сада и для испытания выбрали воспитанников со средним уровнем агрессии.

В рамках исследования детей привели в комнату для игр, где находились конструктор, мягкие игрушки, машинки, а также метровая надувная кукла Бобо: увидев многообразие интересных вещей, дети с восторгом включались в игру.

Чуть позже к ним присоединялась «модель» — взрослый, репрезентирующий паттерны поведения.

В некоторых группах это была женщина, в некоторых — мужчина: таким образом проверялось, насколько влияет гендер модели на поведение ребёнка.

В одних группах модель мирно собирала конструктор, в других, заметив Бобо, начинала проявлять к кукле агрессию.

Взрослый бил Бобо, садился на поверженного верхом, подбрасывал его, сопровождая агрессивные действия характерными фразочками в духе «Пинай его» или «Врежь ему».

После десяти минут подобных манипуляций модель удалялась.

Затем детей просили перейти в следующую комнату, также наполненную игрушками, однако испытуемым играть с ними запретили.

Малыши, естественно, огорчались, но этот запрет был необходим: уровень агрессии, как правило, снижается, когда человек наблюдает за проявлениями жестокости со стороны.

Для чистоты эксперимента испытуемых требовалось избавить от таких «тормозящих» механизмов через инициирование ситуации, которая могла бы их расстроить или разозлить.

Далее детей приглашали в другое помещение, третье по счёту, где их ждал уже знакомый герой, Бобо, и множество других игрушек: чайный сервиз, мягкие игрушки, машинки, лук со стрелами, молоток и т. д.

Эти игрушки, к счастью, можно было трогать, а пока дети были поглощены игрой, исследователи наблюдали за ними через двустороннее зеркало.

Гипотезы Бандуры подтвердились: дети, видевшие, как бедного Бобо избивают, демонстрировали то же поведение и в отсутствии взрослых, копируя подбрасывание вверх или битьё куклы.

Интересно, что при этом мальчики чаще проявляли интерес к игрушечному оружию и активно использовали его по отношению к Бобо.

Девочки оружием интересовались меньше: им пришлась по нраву игрушечная посуда.

Однако те дамы, что также стремились обидеть Бобо, предпочитали вербальные способы, повторяя недавно услышанные призывы пинать или «врезать» надувной кукле.

Любопытно, что дети обоего пола были склонны повторять агрессивное поведение вслед за моделью-мужчиной. С чем это может быть связано?

Бандура предлагает несколько объяснений: с одной стороны, мужчина редко появляется в стенах детского сада, а значит, воспитанники относятся к нему с большим интересом, нежели к модели-женщине.

С другой стороны, здесь снова вступает в силу гендерная дискриминация: агрессия, демонстрируемая мужчиной, социально одобряется, становясь своеобразным синонимом силы.

Женщина же, проявляющая агрессию, обычно порицается: ожидается, что она должна быть мягкой и миролюбивой.

Эксперимент с куклой Бобо подтвердил гипотезы исследователя, а также позволил сформулировать теорию социального научения: мы способны учиться не только на собственном опыте, но и посредством наблюдения за другими.

Медиа: провокация жестокости или развитие интеллекта?

Социальное научение состоит из четырёх последовательных компонентов:

внимания — сохранения — моторно-репродуктивных процессов — мотивации.

Модель поведения должна привлечь наше внимание, затем мы должны её запомнить, а после — воспроизвести.

Правда, воспроизведение происходит не всегда — для этого у нас должна быть соответствующая мотивация:

  • Вписывается ли это поведение в нашу систему принципов?
  • Не испортит ли оно нашу репутацию?
  • Не наказуемо ли оно?
  • В конце концов, нравится ли нам эта модель или же вызывает отторжение?

Эксперимент с Бобо показал, что дети могут копировать поведение даже тех людей, которых они абсолютно не знали. Если же поведенческая модель представлена человеком, который нам по каким-то причинам симпатичен, мы будем иметь большую мотивацию для повторения за ним и усваивания определённых паттернов поведения.

В современном мире электронных СМИ мы, кажется, больше привыкли наблюдать не за живыми людьми, а за художественными образами, подаренными медиа.

Но социальное медианаучение работает не хуже «реального». Привлекающий наше внимание контент сохранится в памяти: яркие, громкие, экстраординарные сцены имеют больше шансов на запоминание — добрые сказки рискуют проиграть в этой схватке остросюжетному фильму.

И хотя мы осознаём, что медиаконтент — область вымышленного, он, тем не менее, влияет на нас не меньше, чем примеры из невиртуального мира.

Смешиваем реальное и вымышленное

Мир полон опасностей, каждый из нас рискует попасть в авиакатастрофу, закономерная кончина любого брака — измена. Так видят мир те, кто предпочитает проводить досуг у телевизора, поглощая шаблонные фильмы и телепередачи, слепленные из клише.

Согласно гипотезе культивации, длительный просмотр телевидения способен изменить восприятие реальности, приближая её к той, что воссоздаётся на экране.

Дженнингз Брайант и Сузан Томпсон в книге «Основы воздействия СМИ» сопровождают это утверждение следующим примером.

В 80-х годах психологи H. Бюркель-Ротфусс и С. Мейз исследовали влияние телепередач на ощущение реальности.

В качестве испытуемых было выбрано 300 молодых людей в возрасте 20-25 лет, часть которых ежедневно смотрела мелодрамы.

Испытуемых попросили процентно оценить соотношение профессий, часто встречаемых заболеваний, а также таких значимых событий, как измена, смерть близкого, похищение и т. д.

Те испытуемые, что проводили свободное время за просмотром мыльных опер, указали, что врачей и юристов гораздо больше, чем остальных специалистов, во много раз завысили процент супружеских измен и увеличили количество смертей от рака.

По сути, молодые люди описали мелодраматическую реальность, которая в их сознании стала неотделимой от действительности.

Окружающий мир для них приобрёл черты незамысловатого сериала: успешная женщина-врач, сильная характером и чистая душой, пытается найти пропавшего ребёнка, которого, как выясняется, похитил уличённый в неверности муж — действо размазано на сотни серий и обречено на хэппи-энд.

Длительный просмотр ТВ или интернет-роликов в детском возрасте вносит свой вклад в формирование социальной реальности: не исключено, что некоторые убеждения взрослых родом из передач, увиденных десятилетия назад.

А учитывая объём насилия на телеэкране, люди склонны верить в то, что их окружают жестокие люди, которые в любой момент могут накинуться на них с кулаками.

Неудивительно, что за последние годы уровень стресса и социального напряжения продолжает уверенный рост.

Даём право на жестокость

Помимо беспочвенной паранойи, мешающей жить, насилие, транслируемое медиа, также обладает возбуждающим эффектом.

Жестокость с экрана действительно может тормозить проявление агрессии: после просмотра эпизодов с драками зрители не бежали на улицы в поисках подпольного бойцовского клуба.

Однако социальное научение всё-таки работало: в состоянии раздражения люди, любящие фильмы со сценами насилия, предпочитали первыми начинать конфликт, даже если повода для него не было. 

Насилие, демонстрируемое на экране, символизирует не только то, что жестокость разрешена, но и то, что она приветствуется. Привлекательный киногерой, парой ударов восстанавливающий мир и справедливость, вызывает желание подражать ему.

Выводы, сделанные учёными на основе недавних экспериментов, не более оптимистичны, чем замечания Бандуры полувековой давности. Исследования под руководством Крейга Андерсона, психолога из Университета Айовы, доказывают, что трансляция насилия в СМИ заметно повышает уровень жестокости в обществе.

Эксперимент установил, что люди, которые предпочитают фильмы с продолжительными сценами насилия, гораздо чаще прибегают к словесной и физической агрессии и совершают преступления.

Более сильным стимулом к нарушению закона является только криминальные случаи среди близких родственников.

И такой результат не зависит от культурно-религиозных особенностей человека: эксперименты проводились в Китае, США, Румынии и других странах, и их результаты были одинаковы.

Развиваем когнитивные навыки

Если людям нравятся динамичные сцены перестрелок или кровавые фильмы ужасов, то они гораздо чаще будут появляться на ТВ и окажутся в тренде YouTube: рейтинг — главный цензор контента.

Читайте также:  Виды восприятия и их характеристика в психологии

Тем не менее, медиа — всего лишь инструмент: не стоит наделять их абсолютной ответственностью за всё, что происходит в мире.

Курируйте то, что смотрит ваш ребёнок, и он не усвоит пагубных моделей поведения: научение через СМИ может происходить и в конструктивном русле.

Исследования указывают, что так называемые просоциальные программы в духе «Улицы Сезам» развивают воображение, делают мышление более гибким, учат самостоятельно решать проблемы, а также помогают устанавливать социальные связи.

Итак, социально-когнитивная теория подтверждает, что наша среда оказывает неоспоримое воздействие на нас.

Однако это воздействие лишено фатализма: насколько мы рискуем попасть под влияние окружения, настолько и мы влияем на тех, кто нас окружает.

В конечном итоге, нельзя списывать со счетов и индивидуальные черты человека, культурные особенности, воспитание: воспроизведение ролевой модели всегда проходит фильтрацию нашими принципами.

Жестокость будет чужда нам не только тогда, когда в эфире перестанут показывать агрессивные фильмы или ужесточится наказание за насильственные действия, но тогда, когда для неё просто не будет места в нашей системе ценностей и убеждений.опубликовано econet.ru. Если у вас возникли вопросы по этой теме, задайте их специалистам и читателям нашего проекта здесь.

Источник: https://econet.ru/articles/181217-zhestokie-igry-pedagogicheskaya-psihologiya-o-nauchenii-agressii

Агрессивное поведение. Теории агрессии: агрессия как инстинкт, фрустрация как источник агрессии, агрессия как результат социального научения

Агрессивное поведение – это поведение, противоречащее нормам сосуществования людей, наносящее вред объектам нападения, приносящее физический ущерб людям или вызывающее у них психологический дискомфорт.

Исследователи выделяют следующие основные теории агрессии: 1) агрессия как результат социального научения; 2) фрустрация как источник агрессии; 3) агрессия как инстинкт

Агрессия как результат социального научения

Суть модели:

  • Агрессивность — это поведение, которое выучивается ребенком, глядя на окружающих и в первую очередь на своих родителей, а затем уже развивает самостоятельно.
  • Чем чаще агрессивность оказывается поощрена — тем активнее формируется агрессивное поведение. И наоборот, негативные последствия агрессивности тормозят ее проявление.
  • Многие практические психологи сходятся во мнении, что именно теория социального научения является наиболее эффективной в объяснении, предсказании и коррекции агрессивного поведения.

При всей несхожести разных подходов все они подсказывают один и тот же важный практический вывод: формирующуюся личность необходимо научить терпимому, благожелательному, гуманному отношению к людям. Если этого не делать, то обижать людей человек легко научится сам.

Фрустрация как источник агрессии

Основоположник — Джон Доллард.

История модели

Модель реакции на фрустрацию получила известность среди психологов в 1930-х гг. после серии исследований.

Первая значительная публикация Джона Долларда по этой проблеме стала классической работой, которая до сих пор широко цитируется и известна как гипотеза «фрустрации — агрессии».

Эта гипотеза стала основой для последующих исследований агрессии Леонардом Берковицем, а также для изучения фрустрации и агрессии у животных.

Суть модели

Агрессия — это не врожденное и автоматически возникающее в организме человека влечение, а реакция на фрустрацию (фрустрация — психическое состояние, возникающее в ситуации реальной или предполагаемой невозможности удовлетворения тех или иных потребностей) — попытка преодолеть препятствие на пути к удовлетворению потребностей, достижению удовольствия и эмоционального равновесия.

Основные принципы модели:

  • Агрессия понимается как намерение навредить другому своим действием.
  • Агрессия всегда проявление фрустрации, а фрустрация всегда влечет за собой агрессию.
  • Агрессия может быть заторможена или замещена.
  • При ярком физическом или эмоциональном выражении агрессивности (катарсис) — ослабляется готовность к агрессии.

Последователи и приверженцы схожих идей

Представителем такой модифицированной формы теории обусловливания агрессии фрустрацией является Л. Берковиц.

Он, во-первых, ввел новую переменную, характеризующую возможные переживания, возникающие в результате фрустрации, — гнев как эмоциональную реакцию на фрустрирующий раздражитель.

Во-вторых, он признает, что агрессия не всегда является доминирующей реакцией на фрустрацию и при определенных условиях может подавляться.

В концептуальную схему «фрустрация-агрессия» Берковиц ввел три существенные поправки:

  • фрустрация не обязательно выражается в агрессии. Фрустрация — это «благодатная почва» для агрессии;
  • фрустрация может выражаться в агрессивной форме, но только если окружающие условия этому способствуют;
  • человек, регулярно снимающий фрустрацию агрессивностью привыкает к агрессивности, становится агрессивным.
  • агрессия — это только одна из защитных реакций и может быть выражена символично (уйти, хлопнув дверью)

Критика модели

  • Многие экспериментальные данные не позволяют однозначно оценить эффективность катарсиса: установлено, что в ряде случаев агрессивное поведение понижает дальнейшие агрессивные проявления, а в ряде случаев, наоборот, повышает.
  • По наблюдениям, не всегда фрустрация оканчивается агрессией и наоборот: состояние агрессии не всегда связано с фрустрацией.

Агрессия как инстинкт

Основоположником этого подхода является Зигмунд Фрейд.

История появления модели

В ранних работах Фрейд утверждал, что все поведение человека базируется на стремлении к сохранению своей жизни и воспроизведению новой.

Соответственно, агрессивность, возникает там, где что-то противостоит этому стремлению.

В более поздних работах, Фрейд утверждал уже другое: источником агрессивности считал Танатос — инстинктивное влечение к смерти и разрушению, то есть агрессия по его мнению, является неотъемлемой частью жизни человека.

Первой выдвинула теорию в врожденности агрессивности исследователь психоаналитической школы Сабина Шпильрейн (1911 год).

Центральная идея этой работы: любое созидание обязательно включает процесс разрушения. Фрейд впоследствии развил эту теорию.

В 1920 году в своей работе «По ту сторону принципа удовольствия» Фрейд повторил и развил основные выводы С. Шпильрейн. Есть гипотезой, что причина тому — опыт мировой войны и ряд личных потерь. повторил основные выводы Шпильрейн. Фрейд ввел понятие Танатос — то есть инстинктивное влечение к смерти.

Суть модели

По Фрейду, стремление к смерти (Танатос) и стремление к жизни (Эрос) находятся в постоянном противодействии.

Чтобы уберечь Я от разрушительного действия Танатоса существуют механизмы, который помогают перенаправить энергию Танатоса вовне, от человека — на других людей.

То есть по мнению Фрейда, источник агрессивности человека по отношению к другим — это проявление разрушительного начала в человеке.

Основные принципы модели:

  • Агрессивность — врожденное и необходимое проявление инстинкта смерти Танатоса
  • Танатос проявляется всегда: или разрушая личность, или агрессивно выплескивается на окружающих. Задача — побороть стремление смерти и вогнать его в наиболее социально приемлемое русло.
  • Яркое эмоциональное выражение агрессивности — наиболее мирная форма выражения Танатоса.
  • Более поздние сторонники считают, что выражением Танатоса могут стать также различного рода состязания, занятия физическими упражнениями и участие в спортивных соревнованиях.

Сторонники модели и схожие теории

Похожую точку зрения развивал Конрад Лоренц. Конрад Лоренц считал агрессивность врожденным свойством и проявлением инстинкта выживания. Именно агрессивность с точки зрения К.Лоренца способствует естественному отбору, то есть в условиях высокой агрессивности выживают только сильнейшие особи, которые имеют хороший генетический материал.

Конрад Лоренц считал, что агрессивная энергия (имеющая своим источником инстинкт борьбы) генерируется в организме спонтанно, непрерывно, в постоянном темпе, регулярно накапливаясь с течением времени.

Таким образом, развертывание явно агрессивных действий является совместной функцией: количества накопленной агрессивной энергии и наличия и силы особых облегчающих разрядку агрессии стимулов в непосредственном окружении.

Другими словами, чем большее количество агрессивной энергии имеется в данный момент, тем меньшей силы стимул нужен для того, чтобы агрессия выплеснулась вовне. Фактически, если с момента последнего агрессивного проявления прошло достаточное количество времени, подобное поведение может развернуться и спонтанно, в отсутствие высвобождающего стимула.

Схожих взглядов придерживается Мелани Кляйн которая рассматривает агрессию как проекцию собственного саморазрушительного влечения человека.

Противники модели

Идея Фрейда получила ряд критических отзывов. Противники теории: Эрнст Джонс, Альфред Адлер.

Основные тезисы критичных отзывов:

  • Основная критика модели Фрейда — противоречие канонам биологии (любой живой организм стремится выжить и продолжить свой вид).
  • Восприятие человека как более высокоорганизованное существо, которое отличается от животных.

Источник: https://infopedia.su/10×1144.html

Ссылка на основную публикацию