Культурно-историческая психология — психология

Культурно-историческая психология

«Культурно-историческая психология» — международное научное издание для психологов, историков и методологов науки, философов, дефектологов, антропологов — специалистов в смежных областях фундаментального и прикладного человекознания.

Издатель: ФГБОУ ВО «Московский государственный психолого-педагогический университет»
Свидетельство регистрации СМИ: ПИ № ФС77-67757. Дата регистрации 17.11.2016.
ISSN (печатная версия): 1816-5435
ISSN (online): 2224-8935
Подписной индекс ОАО «Роспечать»: 18024 (полугодовой) – для индивидуальных подписчиков, 18025 (полугодовой) – для организаций и предприятий.
Периодичность: 4 раза в год
Издается с 2005 года
Полнотекстовая электронная версия журнала публикуется на http://psyjournals.ru

Электронная версия журнала находится в свободном доступе.

Условия лицензии:
Материалы журнала доступны по лицензии Creative Commons С указанием авторства-Некоммерческая 4.0 Всемирная: допускается использовать, копировать, цитировать в некоммерческих целях с обязательным указанием имени автора произведения и источника заимствования.

Журнал — рецензируемое научное периодическое издание, зарегистрировано в установленном законом порядке как средство массовой информации.

Основное содержание издания представляет собой оригинальные научные статьи, научные обзоры, научные рецензии, отзывы.

Издание осуществляет рецензирование всех поступающих в редакцию статей, соответствующих тематике журнала, с целью их экспертной оценки. Все рецензенты являются признанными специалистами по тематике рецензируемых материалов. Рецензии на поступившие материалы хранятся в издательстве в течение 3 лет. Редакция издания направляет авторам рецензии на поступившие материалы в электронном виде.

На сайте издания в открытом доступе на русском и английском языках размещаются аннотации, ключевые слова, информация об авторах для всех статей и обзоров, опубликованных изданием за все время существования издания, а также полнотекстовые версии всех статей издания.

На сайте на русском и английском языках размещены информация об издательстве ФГБОУ ВО МГППУ (информация об Издателе), главном редакторе, редакционном совете и редакционной коллегии (cостав редколлегии), а также контактная информация с описанием тематики журнала.

Официальный адрес сайта издания в сети Интернет: http://psyjournals.ru/index.shtml

Издание зарегистрировано в Российском индексе научного цитирования (страница издания в РИНЦ) и регулярно предоставляет информацию об опубликованных статьях в данный индекс. Двухлетний импакт-фактор издания в системе РИНЦ– 0.391 (дата обращения: 23.05.2017).

В составе редакционной коллегии и редакционного совета 37 специалистов – кандидатов или докторов наук (либо обладателей иностранных научных степеней аналогичного уровня), по основному месту работы занятых проведением научных исследований и/или преподаванием в высших учебных заведениях. Состав редакционной коллегии и/или редакционного совета публикуется в каждом номере издания и на его официальном сайте на русском и английском языках, с указанием ученой степени, ученого звания всех членов.

В публикуемых материалах указывается информация об авторах, их месте работы и необходимые контактные данные. При опубликовании научной статьи на русском языке обязательным является наличие ключевых слов и аннотации на русском и английском языках.

У всех публикуемых научных статей должны быть пристатейные библиографические списки, оформленные в соответствии с правилами издания, на основании требований, предусмотренных действующими ГОСТами.

На официальном сайте издания указаны правила направления, рецензирования и опубликования представленных рукописей авторов.

Журнал рекомендован Высшей аттестационной комиссией (ВАК)

Источник: http://PsyJournals.ru/kip/

Культурно-историческая психология — Психологос

Предмет: психика, преобразованная культурой

Представители: Э. Дюркгейм, Люсьен Леви-Брюль, Пьер Жане, Выготский, Лев Семенович

Впервые вопрос о социальности, как системообразующем факторе психики был поставлен французской социологической школой. Ее основатель Э.

Дюркгейм (1858-1917) с помощью термина «социальный факт» или «коллективное представление» иллюстрировал такие понятия, как «брак», «детство», «самоубийство».

Социальные факты отличны от своих индивидуальных воплощений (нет «семьи» вообще, но существует бесконечное количество конкретных семей) и носят идеальный характер, который оказывает воздействие на всех членов общества.

Люсьен Леви-Брюль, используя этнографический материал, развил тезис об особом типе «первобытного» мышления, которое отлично от мышления цивилизованного человека.

Пьер Жане еще более углубил принцип социальной детерминации, предположив, что внешние отношения между людьми постепенно превращаются в особенности строения индивидуальной психики. Так, им было показано, что феномен памяти заключается в присвоении внешних действий выполнения поручения и пересказа.

Наиболее полно принцип культурно-исторической детерминации психики был раскрыт в работах Л.С.Выготского, разработавшего учение о высших психических функциях. Л.С.Выготский предположил существование двух линий развития психики:

• натуральной,
• культурно опосредствованной.

В соответствии с этими двумя линиями развития выделяются «низшие» и «высшие» психические функции.

Примерами низших, или естественных, психический функций могут служить непроизвольная память или непроизвольное внимание ребенка.

Ребенок не может ими управлять: он обращает внимание на то, что ярко неожиданно; запоминает то, что случайно запомнилось.

Низшие психические функции – это своего рода зачатки, из которых в процессе воспитания вырастают высшие психические функции (в данном примере – произвольное внимание и произвольная память).

Превращение низших психических функций в высшие происходит через овладение особыми орудиями психики – знаками и носит культурных характер. Роль знаковых систем в становлении и функционировании психики человека, безусловно, принципиально – оно определяет качественно новый этап и качественно иную форму существования психики.

Представьте себе, что дикарю, не владеющему счетом, надо запоминать стадо коров на лугу. Как ему придется справляться с этой задачей? Ему необходимо создать точный зрительный образ того, что он увидел, и потом попытаться воскресить его перед глазами. Скорее всего, он потерпит неудачу, пропустит что-нибудь.

Вам же нужно будет просто сосчитать коров и впоследствии сказать: «Я видел семь коров».

Многие факты свидетельствуют, что осваивание ребенком знаковых систем не происходит само собой. Здесь проявляется роль взрослого. Взрослый, общаясь с ребенком и обучая его, сначала сам «овладевает» его психикой. Например, взрослый показывает ему что-то, по его мнению, интересное, и ребенок по воле взрослого обращает внимание на тот или иной предмет.

Потом ребенок начинает сам регулировать свои психические функции с помощью тех средств, которые раньше применял к нему взрослый. Так же, будучи взрослыми людьми, мы, устав, можем сказать себе: «Ну-ка, посмотри сюда!» и действительно «овладеть» своим ускользающим вниманием или активизируем процесс воображения.

Перепетии важного для нас разговора мы создаем и анализируем заранее, как бы проигрывая в речевом плане акты своего мышления. Затем происходит так называемое вращивание, или «интериоризация» — превращение внешнего средства во внутреннее.

В результате из непосредственных, натуральных, непроизвольных психические функции становятся опосредствованными знаковыми системами, социальными и произвольными.

Культурно-исторический подход в психологии продолжает плодотворно развиваться и сейчас, как в нашей стране, так и за рубежом. Особенно эффективным этот подход оказался при решении проблем педагогики и дефектологии.

Источник: https://www.psychologos.ru/articles/view/kulturno-istoricheskaya-psihologiya

Культурно-историческая психология

Жизнь человека тесно связана с окружающим миром. Его физическое существование проходит в тесном взаимодействии с живой природой – человек получает определенный опыт и знания о ее законах.

 Общение с людьми также дает человеку знания, на основе которых он строит свой внутренний мир, свое мировоззрение.

Задумываемся мы над этим или нет, но каждый из нас – часть целого мира и наследник огромного опыта предыдущих поколений, не только родственников по крови, но и своего народа, и человечества в целом.

Для каждого человека особенно важно знание о самом себе. Рано или поздно большинство людей задает себе вопрос о цели, смысле и ценности его жизни. Культурно-историческая психология (КИП) дает такую возможность. Это видение человека во взаимосвязи с миром отточено веками и мудростью наших предков.

Время отсеивает несущественное и оставляет главное. КИП можно еще назвать палео-психологией (исследование психологии народной культуры по историческим срезам), или этнографической психологией. Она берет свой материал из истории культуры, антропологии, этнологии, этнографии, философии, языковедении, истории.

КИП – одна из психологических дисциплин, поэтому решает вопросы, поставленные перед всей психологией. Как самостоятельное направление психологии КИП сформировалась в начале ХХ века. Основоположником Культурно-исторической школы можно назвать Льва Выготского. К представителям Культурно-исторической психологии можно было отнести В. Вундта, К.Д.

Кавелина и других русских психологов идеалистов ХIХ века. Позднее эстафету приняли А. Лурия и А. Леонтьев. К сожалению, КИП не получила широкого и должного внимания психологов, и на сегодня существует, как направление с названием «Психология развития» (В.П. Зинченко, А.Г. Асмолов и др.).

Также, под воздействием работ американского психолога Майкла Коула, сформировалась школа «Культурная психология». В этом направлении на западе работают: Рут Бенедикт, Леонор Адлер, Джозе Стивенс.На сегодняшний день в России, к сожалению, этим направлением психологии занимаются только отдельные исследователи-психологи в рамках прикладной психологии.

КИП (этнографическая психология) исследует народную культуру, жизнь народа во всех ее проявлениях. Ее отличительной чертой, как я уже говорила, является то, что она основана на цельном взгляде на человека, без отрыва от времени, среды обитания, и мировоззрения.

Мы будем рассматривать с психологической точки зрения славянскую и русскую культурную традицию. Психология народной культуры – это целая система оздоровления народа в психологическом и физическом плане. По сути, это школа выживания и духовного роста всего народа и каждого его представителя в частности.

Говоря современным языком можно сказать, что русские народные традиции имели большое «психотерапевтическое» воздействие на людей. Бытовой уклад, отношения, обряды, праздники, архитектура и убранство дома, костюмы, песни, плясы и т.п., были направлены на физическое и психологическое оздоровление людей.Конечно, невозможно время повернуть вспять.

Но можно взять из опыта предков что-то полезное и подходящее для современного человека.Язык народной культуры и, соответственно, народной психологии, с одной стороны, символичен и метафоричен, а с другой – порой более понятен и точен, чем язык современных психологических методик.

Это происходит, потому что народная психология использует язык бытовых образов, то есть – народный язык. Она синтезирует многие знания, которые как бы разбросаны по различным направлениям современной практической психологии.

Я с удовольствием наблюдаю, как в последнее время практикующие психологи стараются освоить и применять широкий спектр психологических методик.

Синтез разных направлений и методов дает возможность глубже рассмотреть проблемы человека, приходящего за помощью.
На мой взгляд, время все расставляет на свои места.

Современная психологическая наука все больше приближается к опыту культурно-исторической психологии, в которой человек рассматривался в целостности и единстве с окружающим миром.

Рось (Савина Е.Н.)

Источник: http://lad-dushi.ru/stati-spidok/17-kulturno-istoricheskaya-psihologiya.html

История современной психологии

…

Основав лабораторию и журнал, руководя множеством исследовательских проектов, Вундт обратился и к философии. В период с 1880 по 1891 год он писал работы по этике, логике, философии. В 1880 и 1887 годах Вундт подготовил второе и третье издания «Основ физиологической психологии», продолжал писать статьи для своего журнала.

Еще в первой своей книге по культурно — исторической или социальной психологии Вундт обратился к теме, на исследование которой позже направил весь свой многогранный талант. Вернувшись к этому проекту, он создал 10–томный труд под названием «Психология народов» (Volkerpsychologie), который издавался в 1900–1920 годах.

К культурно — исторической психологии Вундт отнес изучение различных стадий развития человеческих психических процессов, которые проявляются в объективных продуктах культуры — языке, искусстве, мифологии, социальных устоях, законах, морали. Огромное значение этого труда для психологии обусловлено не только актуальностью самого предмета исследования: появление этой работы знаменует собой разделение новой психологической науки на две ветви — экспериментальную и социальную,

Вундт полагал, что простейшие психические процессы — ощущение и восприятие — можно и необходимо изучать с помощью лабораторных исследований. Но он был уверен, что экспериментальный метод не годится для изучения психических процессов высшего порядка — таких, как обучаемость и память, которые связаны с языком и прочими аспектами нашего культурного воспитания.

По мнению Вундта, к высшей мыслительной деятельности можно применить только не экспериментальные методы исследования, практикуемые в социологии, антропологии, социальной психологии Важным является утверждение Вундтом ведущей роли социальных сил в развитии познавательных процессов.

Однако его суждения о том, что эти процессы невозможно изучать с помощью эксперимента, вскоре были опровергнуты.

Развитию культурно — исторической психологии Вундт посвятил 10 лет, но она не оказала существенного влияния на американскую психологию.

В статьях, опубликованных за 90 лет в «Американском психологическом журнале», во всех выдержках из произведений Вундта на долю «Психологии народов» приходится всего 4 процента цитат.

Для сравнения: на «Основы физиологической психологии» делаются ссылки в 61 процентов случаев (Brozek. 1980).

Вундт продолжал работать без перерыва до самой своей смерти в 1920 году. Он вел очень спокойную жизнь, и — так уж распорядилась судьба — умер вскоре после завершения книги своих воспоминаний.

Подсчитано, что в период с 1853 по 1920 годы Вундт написал более 54 тысяч страниц — то есть он писал по 2,2 страницы ежедневно (Boring. 1950; Bringmann & Balk. 1992).

Наконец, сбылась его детская мечта стать знаменитым писателем.

Источник: http://bookap.info/genpsy/shults_istoriya_sovremennoy_psihologii/gl43.shtm

Социальная и культурно-историческая психология (стр. 1 из 2)

«Психология народов».

Философские идеи о социальной сущности человека, его связях с исторически развивающейся жизнью народа получили в XIX веке конкретно-научное воплощение в различных областях знания.

Потребность филологии, этнографии, истории и других общественных дисциплин в том, чтобы определить факторы, от которых зависит формирование продуктов культуры, побудила обратиться к области психического.

Это внесло новый момент в исследования психической деятельности и открыло перспективу для соотношения этих исследований с исторически развивающимся миром культуры. Начало этого направления связано с попытками немецких ученых приложить схему Гербарта к умственному развитию не отдельного индивида, а целого народа.

Реальный состав знания свидетельствовал о том, что культура каждого народа своеобразна. Это своеобразие было объяснено первичными психическими связями «духа народа», выражающегося в языке, в мифах, обычаях, религии, народной поэзии. Возникает план создания специальной науки, объединяющей историка-филологические исследования с психологическими.

Она получила наименование «психология народов».

Первоначальный замысел был изложен в редакционной статье первого номера «Журнала сравнительного исследования языка» (1852), а через несколько лет гербартианцы Штейнталь и Лазарус начали издавать специальный журнал «Психология народов и языкознание» (первый том вышел в 1860 году, издание продолжалось до 1890 года).

Мы уже отмечали, что Вундт после того, как его физиологическая психология зашла в тупик, обратился к «психологии народов». Но ни гербартовская, ни вундтовская концепции не могли сомкнуть психологию с историей кулуьтуры, так как обе эти концепции отличали субъективизм и антиисторизм.

В России сторонником «психологии народов» как самостоятельной отрасли выступил А.А.Потебня (см. ниже).

«Коллективный организм».

В Англии Г.Спенсер, придерживаясь контовского учения о том, что общество является коллективным организмом, представил этот организм развивающимся не по законам разума, как полагал О.Конт, а по универсальному закону эволюции.

Позитивизм Конта и Спенсера оказал влияние на широко развернувшееся изучение этнопсихологических особенностей так называемых нецивилизованных, или «первобытных», народов. В сочинениях самого Спенсера («Принципы социологии») содержался подробный обзор религиозных представлений, обрядов, нравов, обычаев, семейных отношений и различных общественных учреждений этих народов.

Что касается интерпретации фактов, то эволюционно-биологический подход к культуре вскоре обнаружил свою несостоятельность в плане как социально-историческом, так и психологическом.

Вклад психоневрологов.

Другое направление в изучении зависимости индивидуальной психики от социальных влияний связано с развитием неврологии. В частности, элемент социально-психологических отношений выступил в феноменах гипноза и внушаемости.

Эти феномены показывали не только зависимость психической регуляции поведения одного индивида от управляющих воздействий со стороны другого, но и наличие у этого другого установки, без которой внушение не может состояться. Установка захватывала сферу мотивации.

Так изучение гипнотизма подготавливало существенные для психологии представления. Их разработка велась во Франции двумя психоневрологическими школами – нансийской и парижской.

Клиникой в Нанси руководил А.Льебо, а затем И.Бернгейм. Нансийская школа, сосредоточившись на психологическом аспекте гипнотических состояний, вызывала их путем внушения и связывала с деятельностью воображения.

Занимаясь лечением истерии, представители этой школы объясняли симптомы этого заболевания (паралич чувствительности или движений без органических поражений) внушением со стороны другого лица (суггестия) или самого пациента (автосуггестия), полагая, что и внушение, и самовнушение могут происходить бессознательно; гипноз – специальный случай обычного внушения.

Парижскую школу возглавлял Ж.Шарко (1825-1893), утверждавший, что гипнозу подвержены только лица, предрасположенные к истерии. Поскольку истерия, как полагал Шарко, – это нервно-соматическое заболевание, постольку и гипноз, будучи с ней связан, представляет патофизиологическое явление.

Спор между Напои и Парижем история решила в пользу первого. Вместе с тем обсуждение феноменов, ставших предметом спора, оказалось плодотворным не только для медицины, но и для психологии.

Понятие о бессознательной психике, абсурдное с точки зрения интроспекционизма, отождествлявшего психику и сознание, формировалось (помимо влияния философских систем Лейбница, Гербарта, Шопенгауэра и др.

) на основе эмпирического изучения психической деятельности. Его порождала медицинская практика.

Вопросы структуры личности, соотношения сознания и бессознательного, мотивов и убеждений, индивидуальных различий, роли социального и биологического в детерминации поведения подвергались анализу на патопсихологическом материале в работах французских ученых П.Жане (преемника Шарко), Т.Рибо, А.Бине и др.

Внушение и подражание.

Под влиянием представлений о роли внушения в социальной детерминации поведения складывалась концепция Г.Тарда (1843-1904). В книге «Законы подражания» (1893) он, исходя из логического анализа различных форм социального взаимодействия, доказывал, что их основу составляет ассимиляция индивидом установок, верований, чувств других людей.

Внушенные извне мысли и эмоции определяют характер душевной деятельности как в состоянии сна, так и при бодрствовании. Это позволяет отличить социальное от физиологического, указывал Тард в другой книге – «Социальная логика» (1895).

Все, что человек умеет делать, не учась на чужом примере (ходить, есть, кричать), относится к разряду физиологического, а обладать какой-либо походкой, петь арии, предпочитать определенные блюда – все это социально. В обществе подражательность имеет такое же значение, как наследственность в биологии и молекулярное движение в физике.

Как результат сложной комбинации причин возникают «изобретения», которые распространяются в людских массах под действием законов подражания.

Под влиянием Тарда Дж.Болдуин становится одним из первых пропагандистов идей социальной психологии в США. Он различал два вида наследственности – естественную и социальную.

Чтобы быть пригодным для общественной жизни, человек должен родиться со способностью к обучению, великий метод всякого обучения – подражание.

Благодаря подражанию происходит усвоение традиций, ценностей, обычаев, опыта, накопленных обществом и внушаемых индивиду.

В обществе непрерывно происходит «обмен внушениями». Вокруг индивида с момента рождения сплетаются «социальные внушения», и даже чувство своей собственной личности развивается у ребенка постепенно, посредством подражательных реакций на окружающую его личную среду.

Тард, Болдуин и другие сосредоточились на поиске специфических психологических предпосылок жизни отдельной личности в социальном окружении, механизмов усвоения ею общественного опыта, понимания других людей.

Во всех случаях в центре анализа находилась психология индивида, рассматриваемая с точки зрения тех ее особенностей, которые служат предпосылкой взаимодействия людей, превращают индивида в личность, обеспечивают усвоение социальных фактов.

Э.Дюркгейм: коллективные представления.

Иным путем пошел Э.Дюркгейм (1858-1917), выделивший в качестве главной задачи изучение этих фактов как таковых, анализ их представленности в сознании коллектива в целом безотносительно к индивидуально-психологическому механизму их усвоения.

В работах «Правила социологического метода» (1894), «Индивидуальные и коллективные представления» (1898) и других Дюркгейм исходил из того, что идеологические («нравственные») факты – это своего рода «вещи», которые ведут самостоятельную жизнь, независимую от индивидуального ума. Они существуют в общественном сознании в виде «коллективных представлений», принудительно навязываемых индивидуальному уму.

Мысли Кента о первичности социальных феноменов, их несводимости к игре представлений внутри сознания отдельного человека развились у Дюркгейма в программу социологических исследований, свободных от психологизма, заполонившего общественные науки – филологию, этнографию, историю культуры.

Ценная сторона программы Дюркгейма со стояла в очищении от психологизма, в установке на позитивное изучение идеологических явлений и продуктов в различных общественно-исторических условиях.

Под влиянием программы Дюркгейма раз вернулась работа в новом направлении, принесшая важные конкретно-научные плоды.

Однако эта программа страдала существенными методологическими изъянами, что, естественно, не могло не сказаться и на частных исследованиях. Дюркгеймовские коллективные представления выступали в виде своего рода самостоятельного бытия, тогда как в действительности любые идеологические продукты детерминированы материальной жизнью общества.

Что касается трактовки отношений социального факта к психологическому, то и здесь позиция Дюркгейма наряду с сильной стороной (отклонение попыток искать корни общественных явлений в индивидуальном сознании) имела и слабую. Это отметил Тард, писавший, что под предлогом очищения социологии лишают ее всего ее психологического, живого содержания.

Дюркгейм, отвечая Тарду, указывал, что он вовсе не возражает против механизмов подражания, однако эти механизмы слишком общи и потому не могут дать ключ к содержательному объяснению коллективных представлений. Тем не менее противопоставление индивидуальной жизни личности ее социальной детерминации, безусловно, оставалось коренным недостатком дюркгеймовской концепции.

Источник: http://MirZnanii.com/a/205603/sotsialnaya-i-kulturno-istoricheskaya-psikhologiya

Культурно историческая психология | Мир Психологии

Культурно историческая психология (англ.

cultural-historical psychology) — виртуальная (неинституционализированная) отрасль знаний и исследований, которую формально можно считать разделом столь же виртуальной культурной психологии — дисциплины, изучающей роль культуры в психической жизни (М. Коул). По поводу виртуальности Культурно-историческая психология в научном фольклоре есть след. шутка (Chaiklin S., 2001):

— Что старше 75, но все еще младенец?
— Культурно-историческая психология.

Логично считать, что Культурно историческая психология сфокусирована на глобальной проблеме роли культуры в психическом развитии как в филогенезе (антропогенезе и последующей истории), так и в онтогенезе.

В то же время Коул предпочитает использовать термин «Культурно-историческая психология» для обозначения одного из вариантов культурной психологии, к которому он причисляет себя и ряд рос. психологов (г. о. Л.С. Выготского и его школу). Принципиально неверно отождествлять К.-и. п.

с исторической психологией, изучающей общественную историю с психологической т.зр. и разрабатывающей проблему психологического (в т.ч. личностного) фактора в истории.

Коул, посвятивший свою книгу Культурно-историческая психология, назвал ее наукой будущего, но, как следует из истории культуры, в т.ч. и из истории психологии, К.-и. п. — это также наука прошлого.

Более того, с нее начиналась практическая психология, решавшая задачи управления поведением и деятельностью людей и возникшая задолго до научной психологии. Подобное утверждение лишь кажется парадоксальным. Примером может служить мнемотехника, хорошо известная и практиковавшаяся как минимум с античности.

Ее задачи вполне можно сформулировать в терминах К.-и. п. в версии Выготского, как разработку и овладение знаковыми средствами, которые превращают память из натуральной психической функции в культурную, в т.ч. высшую психическую функцию.

При этом речь шла не о зарубке, бирке или «узелке на память», а о внутренних, идеальных средствах запоминания, которые вырабатывались в ходе упражнений памяти. В «Федре» платоновский Сократ рассказывает о встрече древнего божества Тевта с царем Египта Тамусом. Тевт показал царю многие свои изобретения, в т.ч.

письмена, которые сделают египтян мудрыми и памятливыми, т.к. найдено средство для памяти и мудрости. На что царь сказал: «Ты, отец письмен, из любви к ним придал им прямо против. значение. В души научившихся им они вселят забывчивость, т.к.

будет лишена упражнения память: припоминать станут извне, доверяясь письму, по посторонним знакам, а не изнутри, сами собою. Стало быть, ты нашел средство не для памяти, а для припоминания. Ты даешь ученикам мнимую, а не истинную мудрость. Они у тебя будут многое знать понаслышке, без обучения, и будут казаться многознающими, оставаясь в большинстве невеждами, людьми трудными для общения; они станут мнимомудрыми вместо мудрых».

Как мы видим, эта история вполне современна. За 2,5 тыс. лет люди (и психологи!) так и не решили, что лучше? Богатая память или средства припоминания? На этот вопрос не ответила и современная нам К.-и. п. для которой понятие опосредствования стало центральным. Но оно было таковым и для диалектики (Гегель).

Без опосредствующей роли символа невозможно превращение вещи в идею и идеи в вещь (П.А. Флоренский). Не опосредствованные взаимно, изолированные или «чистые» психические функции (если таковые встречаются в жизни, а не в лаборатории) являются механическими и не имеют перспективы развития.

Они, по словам Гегеля, остаются соединением, смесью, кучей. Нужно сказать, что это в полной мере относится и к взаимно не опосредствованным знаниям, представляющим собой функциональный орган индивида.

Об этом недвусмысленно пишет Гегель: «Механический способ представления, механическая память, привычка, механический образ действия означают, что в том, что дух воспринимает или делает, недостает присущего ему проникновения и присутствия».

Мертвым механизмом является процесс взаимодействия объектов, «которые непосредственно являли себя как самостоятельные, но именно поэтому на самом деле несамостоятельны и имеют свой центр вовне себя» (Гегель).

Своеобразной реакцией на недостаточную объяснительную силу схем взаимодействия психических функций, предлагавшихся классической психологией, можно считать появление призывов к органическому мировоззрению, добавление к психическим функциям, состояниям, феноменам эпитета живой: «живой образ», «живое движение», «живое слово-понятие», «живое знание» (см. Знание живое), даже «живое чувство», «живая память».

В чем же состоит заслуга Культурно-исторической психологии, если о включенности памяти в культурный контекст и ее средствах размышляли испокон веку? Культурно историческая психология сделала плодотворную попытку вернуть в культурный и жизненный контекст вырванные из него классической экспериментальной психологией психические функции. Ее можно считать новым и закономерным этапом развития психологии: если бы классическая психология не накопила материал, не изучила изолированные функции, не построила онтологию психики, нечего было бы окультуривать и одухотворять, возвращать в жизнь и культуру. Важно, что этот возврат происходит не умозрительно, а практически и экспериментально. Отсюда и концептуальный каркас К.-и. п. психологии, оперирующей понятиями психологических орудий, инструментов, средств, медиаторов, артефактов. Основными психологическими орудиями в учении Выготского являются знаки (особенно слово), проявляющие себя в знаково-символической деятельности, различные формы которой были предметом его внимания. Полный перечень медиаторов включает в себя знак (в более узком смысле), слово, символ (см. Кассирер Э., Флоренский П.), смысл, миф. Огромную роль в развитии играют персонифицированные медиаторы, к которому м. б. отнесены Боги, родители, учителя, вообще значимый другой. Этот «инструментальный набор» медиаторов наглядно демонстрирует принципиально междисциплинарный характер концептуального и методологического аппарата К.-и. п., с чем, собственно, как правило, и связываются хронические трудности на пути институционализации этой науки.

Главной причиной затруднений в развитии культурно исторической психологии считается не отсутствие эвристичной теоретической платформы (таковой, по мнению, напр.

, Коула, вполне может служить концепция Выготского), а неподготовленность психологов к междисциплинарному сотрудничеству, что, в свою очередь, связано с глубокой раздробленностью научного человекознания.

Как пишет Коул, психологам «трудно сохранять культуру в поле внимания потому, что, когда психология институционализировалась как социальная и поведенческая наука, процессы, играющие решающую роль в формировании психики, были поделены между несколькими дисциплинами: культура отошла к антропологии, общественная жизнь — к социологии, язык — к лингвистике, прошлое — к истории и т.д.» (Коул М., 1997). При этом Коул не ставит под сомнение междисциплинарный подход Выготского. На достоинства и плодотворность последнего указывали и др. авторы (напр., Асмолов А.Г., 1996; Верч Д., 1996). Выготский, действительно, показал массу впечатляющих примеров использования историко-культурных, этнографических, лингвистических, дефектологических, педагогических, неврологических и психиатрических источников для интерпретации и реконструкции психологических фактов. Не ставится под сомнение и способность концепции Выготского служить теоретическим и методологическим основанием для междисциплинарной К.-и. п. Тем не менее для развития К.-и. п. этого оказалось недостаточно. Кардинально должна быть перестроена сама рабочая структура человекознания, т.к., по мнению Коула, сложившееся в XIX в. разделение наук на социальные и гуманитарные, каковы бы ни были его достижения, исчерпало себя. Эта структура и соответствующее разделение труда препятствуют организации сотрудничества между разными ветвями «древа познания» человека. Эту позицию поддерживает и Д. Верч (1996): существующее «разделение труда приводит к созданию слишком сложной головоломки с огромным количеством деталей, собрать которые вместе не получается: параметры явления определены так, что принципы и единицы анализа каждого параметра препятствуют их рекомбинации в более общую картину».

Однако несмотря на все трудности в становлении К.-и. п., отношение к ней должно быть пролептичным (см. Пролепсис), по аналогии с нормальным человеческим отношением к младенцам: их будущее состояние должно быть гипостазировано в настоящем и прошлом, т.е.

к ним надо относиться так, как если бы они уже были тем, чем должны стать. Культурно историческая психология есть возвращение психологии к культурным истокам.

В гегелевской терминологии, Культурно историческая психология — это поиск пути от абстрактного к конкретному, Воспроизведение конкретного посредством мышления. Внутри К.-и. п. зародился деятельностный подход в психологии, в котором получили развитие многие идеи К.-и. п.

В перспективе намечаются контакты между К.-и. п. и когнитивной психологией, продолжающей аналитическую работу, начатую в классической психологии и ищущей свои пути к целостному пониманию человека и его психики. (В.П. Зинченко, Б.Г. Мещеряков)

Психологический словарь. А.В. Петровского М.Г. Ярошевского

нет значения и толкования слова

Словарь психиатрических терминов. В.М. Блейхер, И.В. Крук

нет значения и толкования слова

Неврология. Полный толковый словарь. Никифоров А.С.

нет значения и толкования слова

Оксфордский толковый словарь по психологии

нет значения и толкования слова

предметная область термина

назад в раздел : словарь терминов  /  глоссарий  /  таблица

Источник: http://www.persev.ru/kulturno-istoricheskaya-psihologiya

Культурно-историческая психология (Л.С.Выготский, А.Н.Леонтьев)

28209

Культурно-историческая психология (Л.С.Выготский, А.Н.Леонтьев)

Доклад

Психология и эзотерика

Важнейшее отличие деятельности человека от поведения животных заключается в использовании человеком орудий труда для преобразования мира и сохранении этих орудий. Центральный момент возникновение символической деятельности овладение словесным знаком.

Процесс формирования высшей психической функции отнюдь не мгновенен он растянут на десятилетие зарождаясь в речевом общении и завершаясь в полноценной символической деятельности.

Общение со взрослым овладение способами интеллектуальной деятельности под его руководством как бы задают…

Русский

2013-08-20

50 KB

57 чел.

11. Культурно-историческая психология (Л.С.Выготский, А.Н.Леонтьев).

Культурно-историческая теория, разработанная Л.С.Выготским (1896-1934), была одним из наиболее влиятельных направлений отечественной психологии, сформировавшихся в 20-30 гг. XX века. Несмотря на то, что ряд ее положений подвергался и подвергается критике, в том числе со стороны последователей Л.С.

Выготского, основные его идеи продуктивно разрабатываются и сейчас, причем идеи эти воплощены не только в психологии, но и в педагогике, и в дефектологии, и в языкознании, и в культурологии, и в искусствознании. Л.С.

Выготский стремился разрешить проблему генезиса человеческого сознания, найти качественную специфику психического мира человека и определить механизмы его формирования.

Важнейшее отличие деятельности человека от поведения животных заключается в использовании человеком орудий труда для преобразования мира и сохранении этих орудий. Л.С.

Выготский задается вопросом: возможно ли найти нечто аналогичное применительно к внутреннему, психическому миру человека? Не располагает ли сознание особыми орудиями, направленными (в отличие от орудий труда) не вовне, а внутрь, на овладение собственной психической жизнью и — на этой основе — собственным поведением? Для Л.С.Выготского принципиально, что такие орудия есть, и именно они делают возможным произвольное поведение, логическое запоминание и др.  

Он различает два уровня психического — натуральные и высшие психические функции. Натуральные функции даны человеку как природному существу.

Это механическое запоминание, не предполагающее специальных способов переработки информации (скажем, мнемотехник), непроизволъное внимание, проявляющееся, скажем, в повороте головы к источнику громкого звука.

Целенаправленное мышление, творческое воображение, логическое запоминание, произвольное внимание -примеры высших психических функций, одной из важнейших их характеристик является опосредованность, т.е. наличие средств, при помощи которого они организуются. Пример из практики Л.С.

Выготского: человек, страдающий болезнью Паркинсона (тяжелое неврологическое заболевание, проявляющееся, в частности, в выраженной некоординированности движений), не может пройти по прямой линии.

Для того, чтобы помочь ему, на полу выкладываются листы бумаги как внешняя опора, наступая на эти листы (и таким образом решая не одну «большую» задачу, а много «маленьких» задач по перемещению от листа к листу), больной проходит по прямой линии.

Принципиален следующий этап: больному предлагают идти не от листа к листу, но идти, представляя себе эти лежащие на полу листы (в реальности их нет), т.е. ориентироваться на образ. Это оказывается возможным, что означает следующее: больной овладел своим поведением, самостоятельно и произвольно организует его на основе средства, и первоначально формой существования этого средства была внешняя форма — конкретный предмет, внешний стимул. Примеров использования внешних средств много — узелки на память, бросание жребия в ситуации «буриданова осла» и т.д. Для высших психических функций принципиально, однако, наличие внутреннего средства.

Как же возникают высшие психические функции. Основной путь — интериоризация (перенос во внутренний план, Л.С.Выготский использовал термин «вращивание») социальных форм поведения в систему индивидуальных форм. Этот процесс не является механическим. Высшие психические функции, пишет Л.С.

Выготский, возникают в процессе сотрудничества и социального общения — и они же развиваются из примитивных корней на основе низших, т.е. есть социогенез высших психических функций и есть их естественная история. Центральный момент — возникновение символической деятельности, овладение словесным знаком.

Именно он выступает тем средством, которое, став внутренним, кардинально преобразует психическую жизнь. Знак вначале выступает как внешний, вспомогательный стимул. Всякая высшая психическая функция, указывает Л.С.Выготский, в своем развитии проходит две стадии.

Первоначально она существует как форма взаимодействия между людьми и лишь позже — как полностью внутренний процесс, это обозначается как переход от интерпсихического к интрапсихическому.

Так, слово в развитии ребенка первоначально существует как обращенное от взрослого к ребенку, затем от ребенка ко взрослому, лишь затем ребенок обращает слово на себя, на собственную деятельность (что позволяет осуществлять ее планирование), последнее знаменует начало обращения речи в интрапсихическую форму.

Процесс формирования высшей психической функции отнюдь не мгновенен, он растянут на десятилетие, зарождаясь в речевом общении и завершаясь в полноценной символической деятельности. Через общение человек овладевает ценностями культуры, овладевая знаками, человек приобщается к культуре, основными составляющими его внутреннего мира оказываются значения (познавательные компоненты сознания) и смыслы (эмоционально-мотивационные компоненты).

Важным моментом в концепции Л.С.Выготского является его отношение к проблеме связи развития и обучения. Должно ли обучение «следовать» за развитием? Л.С.Выготский настаивает на втором, и это представление было развернуто им в разработке понятия «зона ближайшего развития».

Выготский показал, что существует расхождение в уровнях трудности задач, которые может решить ребенок самостоятельно и задач, которые он может решить под руководством взрослого.

Общение со взрослым, овладение способами интеллектуальной деятельности под его руководством как бы задают ближайшую перспективу развития ребенка, она и называется зоной ближайшего развития, в отличие от актуального уровня развития. Действенным оказывается то обучение, которое «забегает вперед» развития.

Идеи Л.С.Выготского оказали значительное влияние не только на психологию в силу того, что многие положения его теории являются «междисциплинарными», равно как и объекты анализа.

В первую очередь это относится к проблемам анализа культуры как того, что определяет особенности сознания человек через языковые средства.

Вместе с тем рассмотрение речевого развития как определяющего, равно как и различение двух уровней психического, вызвало критику со стороны ряда психологов, выделивших иные детерминанты психического развития.

Из учеников и последователей Л.С.Выготского одной из наиболее примечательных и влиятельных в отечественной психологии фигур был А.Н.Леонтьев (1903-1979), с именем которого связано развитие «теории деятельности».

Теория деятельности, рассматривающая личность в контексте порождения, функционирования и структуры психического отражения в процессах деятельности, разработана во второй половине XX в. Предмет рассмотрения в теории деятельности – целостная деятельность субъекта как органическая система во всех ее формах и видах.

Исходным методом изучения психики выступает анализ преобразований психического отражения в деятельности, исследуемой в ее филогенетическом, историческом, онтогенетическом и функциональном аспектах.

Генетически исходной является внешняя, предметная, чувственно-практическая деятельность, от которой производны все виды внутренней психической деятельности сознания. Обе эти формы имеют общественно-историческое происхождение и принципиально общее строение. Характеристикой деятельности является предметность.

Первоначально деятельность детерминируется предметом, а затем она опосредуется и регулируется его образом как своим субъективным продуктом. Взаимно превращающимися единицами деятельности считаются потребность мотив цель условия и соотносимые с ними деятельность действия операции.

Под действием подразумевается процесс, предмет и мотив которого не совпадают между собой. Мотив и предмет должны быть отображены в психике субъекта: иначе действие лишается для него смысла. Действие внутренне связано с личностным смыслом.

Психологическое слияние в единое действие отдельных частных действий представляет собой превращение последних в операции, а содержание, которое прежде занимало место осознаваемых целей частных действий, занимает в строении действия структурное место условий его выполнения. Другой вид операций рождается из простого приспособления действия к условиям его выполнения. Генезис операции состоит в соотношении действий, их включенности одно в другое.

В теории деятельности введено понятие «мотива-цели», т. е. осознанного мотива, выступающего в роли «общей цели» и «зоны целей», выделение которой и зависит от мотива либо конкретной цели, а процесс целеобразования всегда связан с апробированием целей действием.

Вместе с рождением действия, этой главной «единицы» деятельности человека, возникает и основная, общественная по своей природе «единица» человеческой психики – смысл для человека того, на что направлена его активность.

Генезис, развитие и функционирование сознания производны от того или иного уровня развития форм и функций деятельности. Вместе с изменением строения деятельности человека меняется и внутреннее строение его сознания.

Разделение труда, производственная специализация рождают «сдвиг мотива на цель» и превращение действия в деятельность. Происходит рождение новых мотивов и потребностей, что влечет за собой качественную дифференциацию осознания.

Далее предполагается переход к внутренним психическим процессам, появляются внутренние действия, а впоследствии – внутренняя деятельность и внутренние операции. Смысл является центральным понятием, при помощи которого объясняется ситуативное развитие мотивации и дается психологическая интерпретация процессов смыслообразования и регуляции деятельности.

Личность в теории деятельности – это внутренний момент деятельности, некоторое неповторимое единство, выполняющее роль высшей интегрирующей инстанции, управляющей психическими процессами, целостное психологическое новообразование, которое формируется в отношениях индивида в результате преобразования его деятельности. Личность впервые возникает в обществе.

Человек вступает в историю как индивид, наделенный природными свойствами и способностями, а личностью он становится лишь в качестве субъекта общественных отношений. Общественные отношения реализуются совокупностью многообразных деятельностей.

На каждой возрастной ступени развития личности в теории деятельности более представлен какой-либо определенный вид деятельности, приобретающий ведущее значение в формировании новых психических процессов и свойств детской личности. Разработка проблемы ведущей деятельности явилась фундаментальным вкладом Леонтьева в детскую и возрастную психологию.

Этот ученый не только охарактеризовал смену ведущих деятельностей в процессе развития ребенка, но и положил начало изучению механизмов этой смены, превращения одной ведущей деятельности в другую.

Если Выготскому психология представлялась наукой о развитии высших психических функций в процессе освоения человеком культуры, то Леонтьев ориентировал психологию на изучение порождения, функционирования и строения психического отражения реальности в процессе деятелъности. Таким образом, на основе предложенной Леонтьевым схемы структуры деятельности (деятельность-действие-операция-психофизиологические функции), соотнесенной со структурой мотивационной сферы (мотив-цель-условие), изучался широкой круг психических явлений (восприятие, мышление, память, внимание и др.), среди которых особое внимание уделялось анализу сознания (выделение значения, смысла и «чувственной ткани» в качестве главных его компонентов) и личности (трактовка ее базовой структуры как иерархии мотивационно-смысловых образований).

Концепция деятельности Леонтьева стимулировала рост многочисленных исследований в различных отраслях психологии: общей, детской, педагогической, социальной и др.

Дальнейшее развитие этой концепции, согласно Леонтьеву, ориентировано на создание целостной системы психологии как «науки о порождении, функционировании и строении психического отражения реальности а процессах деятельности» («Деятельность. Сознание. Личность», 1975).

Научная школа, у истоков которой стоял Выготский, — одна из ведущих в психологии. Помимо Леонтьева, к ней принадлежат замечательные ученые, работавшие в различных областях психологии. А.Р.

Лурия (1902-1977), исследовавший проблемы мозговой локализации высших психических функций и основавший науку «нейропсихология», Д.Б.Эльконин (1904-1984) крупнейпшй специалист в области детской психологии, А.В.

Запорожец (1905-1981), исследовавший роль практических действий в генезисе познавательных процессов и роль эмоций в смысловой регуляции деятельности, Л.И.Божович (1908-1981), основные работы которой посвящены проблемам развития личности ребенка, П.И.

Зинченко (1903-1969), исследовавший память с позиций деятельностного подхода, П.Я.Гальперин, создатель теории поэтапного формирования умственных действий

Источник: http://5fan.ru/wievjob.php?id=28209

Социальная и культурно-историческая психология

Развитие ряда наук, прежде всего этнографии, психологии и языкознания, привело в середине XIX в. к зарождению этнопсихологии как самостоятельной науки. Основателями новой дисциплины стали немецкие ученые М. Лацарус (1824-1903 гг.) и X.

Штейнталь (фото слева) (1823- 1899 гг.), которые в 1859 г. приступили к изданию «Журнала психологии народов и языкознания».

В программной статье «Мысли о народной психологии» необходимость развития психологии народов — новой науки, входящей в состав психологии, — они объясняли потребностью исследовать законы душевной жизни не только отдельных индивидов, но и целых общностей, в которых люди действуют «как некоторое единство», прежде всего народов (этнических общностей в нашем понимании), так как именно народ как нечто историческое является для любого индивида абсолютно необходимой и самой существенной из всех общностей, к которым он принадлежит.

Все индивиды одного народа имеют «сходные чувства, склонности, желания», все они обладают одним и тем же народным духом, который немецкие мыслители понимали как психическое сходство индивидов, принадлежащих к определенному народу, и одновременно их самосознание.

По мнению Штейнталя, именно народный дух, который проявляется прежде всего в языке, затем в нравах и обычаях, установлениях и поступках, в традициях и песнопениях, и призвана изучать психология народов.

Основными задачами новой науки Лацарус и Штейнталь считали: 1) познание психологической сущности народного духа;

2) открытие законов, по которым совершается внутренняя деятельность народа в жизни, искусстве и науке;

3) выявление основных причин возникновения, развития и уничтожения особенностей какого-либо народа. Выделение этих задач свидетельствует о том, что немецкие мыслители рассматривали психологию народов как науку объяснительную, сводящую общие законы языка, религии, искусства, науки, нравов и других элементов духов-ИОЙ культуры к психологической сущности.

В нашей стране рождение этнопсихологии связывают с деятельностью Русского географического общества (Н.И. Надеждин, К.Д. Кавелина).

Рубеж XIX-XX вв. отмечен несколькими вариантами целостных и попсихологических концепций и первыми примерами эмпирических исследований. Прежде всего следует вспомнить немецкого психолога Вильгельма Вундта (1832-1920 гг.), создателя психологии народов как одной из первых форм социально-психологического знания.

Первую этнопсихологическую статью Вундт напечатал в 1886 г., а последние двадцать лет своей жизни ученый полностью посвятил созданию десятитомной «Психологии народов».

Предшественниками Вундта в создании новой науки были Лацарус и Штейнталь, но он серьезно отклонился от предложенного ими пути и последовательно проводил основополагающую для социальной психологии мысль, что совместная жизнь индивидов и их взаимодействие между собой должны порождать новые явления со своеобразными законами, которые хотя и не противоречат законам индивидуального сознания, но не содержатся в них. А в качестве этих новых явлений, иными словами, в качестве содержания души народа, он рассматривал общие представления, чувства и стремления многих индивидов.

По мнению Вундта, общие представления многих индивидов проявляются прежде всего в языке, мифах и обычаях, а остальные элементы духовной культуры вторичны и сводятся к ним.

Уже в ранних работах немецкого исследователя мы находим четкую структуру продуктов творческого духа народов: язык содержит общую форму живущих в душе народа представлений и законы их связи; мифы, понимаемые Вундтом в широком смысле как все первобытное миросозерцание и даже начала религии, таят в себе первоначальное содержание этих представлений в их обусловленности чувствованиями и влечениями; обычаи включают возникшие из этих представлений поступки, характеризующиеся общими направлениями воли и зачатками правового порядка.

Идеи Лацаруса и Штейнталя, Кавелина, Вундта, Шпета в большинстве случаев остались на уровне голых объяснительных схем, а их концептуальные модели не были реализованы в конкретных психологических исследованиях. Но непреходящая ценность этнопсихологии XIX — начала XX в. состоит в том, что ее творцы попытались соотнести мир личности не с миром природы, а с миром культуры.

Источник: https://psyera.ru/socialnaya-i-kulturno-istoricheskaya-psihologiya-788.htm