Мир обычен, мир обыденности — психология

Страница Кирилла Товбина http :// tovbin ucoz ru

^

Феномен повседневного мира. Науки и философия обобыденном мире, Повседневность и экзистенциаль-ные проблемы философии. «Дольний мир» — бытиебез Бога. Нравственный смысл ориентации «нажизнь». Мир иной, или Путь от человека. Метафизи-

ческий компромисс: бытие как единство.

^

Повседневный мир — это мир, в котором мы живем каж-дый день и час. В нем мы рождаемся и в нем умираем.Именно здесь мы радуемся и плачем, ссоримся и миримся,любим н ненавидим, оттого повседневность как бы и вовсене замечается людьми, словно воздух, которым дышишь.

Наверное, поэтому философия веками игнорировала при-вычную жизнь, отдавал предпочтение вещам более слож-ным и проблематичным: истине, добру, красоте, сущност-ным определениям бытия.

А между тем только в рамкахэтого до скуки привычного эмпирического мира для нас воз-никают и расцветают все другие «миры»: искусство и нау-ка, мечта и фантазия, загадочные дебри математики и сия-ющие облака религии. Только жизненный мир при всех сво-их иллюзиях обладает непосредственной достоверностью.

Примечательно то, что в XX в. повседневность сталаобъектом внимания философов, первоначально не помыш-лявших об изучении обыденных дел. Разговор о ней начи-нает Эдмунд Гуссерль — человек, желавший найти основа-ния рационального, научного сознания.

Однако решить по-добную задачу оказалось невозможно без обращения кповседневным контекстам сознания, поэтому Гуссерль вво-дит понятие «жизненный мир».

Понятие «жизненный мир» как и понятие «повседневный
мир*, применяемое в феноменологической социологии, про-

тивопоставляет обыденную жизнь теоретизированию. Сфе-ра понятий, категорий, теоретических конструкций разногоуровня порой выступает для исследователя как «более ис-тинная», сущностно понятная действительность.

«Научнаякартина реальности» кажется значительней, чем сама реаль-ность, исполненная случайностей, несовершенства, много-образной чувственной кошсретшсн.

Это представление вос-• 3S9ходит к классическому рационализму, полагавшему, что засмутностью и неверностью повседневности можно и нужноусмотреть твердый каркас логических законов, онтологиче-ский «становой хребет» текущего эмпирического процесса.Однако философские исследования конца XIX — началаXX вв.

показали, что даже совершенные и строгие логико-теоретические построения — не выражение сущности мира«как она есть», а лишь наш познавательный иструментарий,важнейшие черты которого складываются в повседневнойжизни людей, в области обыденных представлений и пере-живаний, состоянии и установок сознания.

«Мир теорий» —лишь часть нашей повседневности, вырастающий из нее истановящийся ее собственной составной.Точно так же зависимыми от повседневности и вплетенны-ми в ее эмпирическое кружево оказываются «мир искусства»,«мир мечты и грезы» и даже «мир потустороннего».

Мы ни-чего не знаем о способах своего гипотетического посмертногосуществования, мы даже не может представить, каково.

оно;похоже ли на некий вариант нашего земного быта или напо-минает переживания, получаемые в измененных состоянияхсознания, при употреблении наркотиков и медитативнойпрактике И пока мы живем, от всяких такогорода своеобразных переживаний, мы. неизбежно возвращаем-ся в обыденность; мир твердых раздельных предметов и чув-ственных ощущений, мир социокультурной коммуникации издравого смысла. Повседневность — источник и вместилищелюбых других вариантов реальности.Являясь синкретическим процессом, включающим в себя

существование всех иных известных человеку «миров», по-
вседневная жизнь представляет собой единый.универсум,
обладающий своими собственными внутренними законами и

характеристиками. Особенности повседневного мира в егоотличии от «мира природы», рисуемого естественными нау-ками, описали немецкие социологи Альфред Шюц и ТомасЛукман в книге «Структуры жизненного мира» (1974 г.).

Это прежде всего интерсубъективность. Повседневность

выступает как-действительность, возникающая и формиру-ющаяся лишь в общении, в постоянно возобновляемом кон-такте людей. Ее ведущие Составные не «предметы» и «про-цессы» сами по себе, а человеческие смыслы.

Обыденная действительность сплошь соткана из значений,
которые мы придаем вещам и отношениям, более того, соци-

альные «предметы» и их границы находятся в прямой зависи-мости от того, как они понимаются обществом в целом, а так-же отдельными его группами и индивидами.

(Простой при-390мер: «качество» и границы таких повседневных явлений, как«преступность», «порядочность», «любовь», «политическаявласть» зависят от того, какие значения и в каких конкрет-ных контекстах им приписываются.) «Природный мир,— пи-шет Д.

Уолш,— не зависит от признания или непризнания че-ловеком его существования, даже если последний анализиру-ет его в терминах структуры значений, которая не присущаему по самой его природе.

Напротив, данный социальныймир неизбежно прекращает свое существование, если ему от-казано в человеческом признании, ибо вне такого признанияон не обладает свойством существования».Повседневность, создаваемая в коммуникации, подвер-

жена постоянным uнmepnpemaцuя^i и переинтерпретаци-
ям. Все в ней толкуемо, прочитывается и перечитывается,

создаются бесчисленные варианты понимания, прирастаюти убывают смыслы. Поэтому главной проблемой межлично-стного общения, развертывающегося в пласте повседневно-

сти, оказывается проблема понимания. Интерпретативный

характер повседневности создает ее сложную внутреннююструктуру, порождает множество разномасштабных «реаль-ностей», переплетающихся, борющихся и взаимнодополня-ющих друг друга.Однако обыденность не есть клубок спутанных ниток,скорее, это единый функционирующий организм.

Ее смыс-ловое целое внутри себя упорядочено, существует ряд ус-тойчивых, общепринятых, ведущих интерпретаций, позво-ляющих, в конечном счете, говорить о «типе культуры»,«единой ментальности» и. т. д.

В основе всех смысловыхфлуктуации лежит некоторое количество инвариантов, оп-ределяющих актуальное отношение большинства членов об-щества к природе, к потустороннему, к задачам и возмож-ностям их собственной жизни, к труду, семье, справедливо-сти и т. д.

Эти варианты имеют предписывающий характер,подобно парадигме в научном знании, и создают у людейнекое общее мировоззрение и сходную в основных чертахкартину мира.

^ Живя в по-

вседневности (а не в грезах и не на теоретических высотах),люди заботятся о собственном выживании, о качестве жиз-ни, о сохранении своего «неорганического тела» — окружа-ющей социальной предметности.

Они заняты целедостиже-нием, связанным с межчеловеческими отношениями: приоб-щением к социальному статусу, дружбе, любви, признанию.Здесь же решаются задачи практической самореализации вразличных сферах деятельности.

Именно поэтому, живя по-

391

вседневной жизнью, человек ищет н находит устоявшиесярецепты поведения, кратчайшим путем приводящие его кискомой цели. Причем цели могут быть самые разные,вплоть до цели освобождения от желаний и потребностей.

^ важнейшие черты обы-

денного сознания, свойственного повседневности.Обыденное сознание, к которому причастсн каждый изнас, будь он академик или дворник,— всепроникающий,конститутивный момент повседневного мира (приписываниезначении и смыслов — собственная и прямая функция со-знания).

Оно характеризуется рядом специфических черт,непосредственно знакомых каждому и резко отличающихсяот тех, которые наука предъявляет в качестве рационали-стического эталона.

Прежде всего, обыденное сознание включает великое

множество представлений, принимаемых человеком на веру
(если пытаться проверять каждое констатирующее или

предписывающее представление, с которым мы сталкиваем-ся в быту и деятельности,.то никогда не сдвинешься с мес-

та). «Общие места», «очевидности» —важнейшая состав-

ная нашего осознания реальности. По словам А. Шюца,наше знание о мире — это набор типологических конструк-ций.

Вера в определенный порядок мироустройства, дове-рие к сложившимся социокультурным установлениям, при-знание разделяемых всеми фундаментальных допущений —предпосылка нормального человеческого поведения, орга-ничного включения в определенный социум (другой вопрос,что в ходе жизни истинность или справедливость каких-топервоначально принятых взглядов может быть подвергнутасомнению или отрицанию).

Обыденное сознание строится по принципу «вокруг
субъекта», этим оно в корне отлично от научно-теоретиче-

ского познания, желающего получить представление об объ-екте и вообще рассмотреть любое явление действительностикак объект. Нормы и ценности, рецепты и предписывающиеформулы, призывы и запреты — все это арсенал обыденно-го сознания, «обслуживающего» человеческую практику.Однако было бы неверно считать наше повседневное со-'и.

аиие состоящим только из застывших «рецептов», одере-веневших клише, неподвижных схем, забивающих поведе-ние в свои жесткие колодки.

Та составная (ракурс) обыден-ного сознания, который именуется здравым смыслом,позволяет нам правильно оценивать меняющуюся ситуа-цию, приспосабливать свое поведение к обстоятельствам,блюсти свой человеческий интерес во всех перипетиях жиз-

392

пенного процесса. Он выражает одповремешю логику пред-мета, логику целедостгокения и своеобразную логику соци-альных норм.Наконец, обыденное сознание не сводится только к ком-поненту «знания». Пронизанный обыденными представле-

ниями повседневный мир — это мир переживания.

«Эмоции», «чувства», «высшие чувства», «страсти»,«состояния», «эмоциональный тон», «переживания», «ра-дость», «спокойствие», «гнев», «страх», «грусть», «удив-ление», «восхищение» — вот названная наугад малая частьпонятий н терминов, которыми пользуется психология ифилософия для описания повседневного мира как мира пе-реживания. Эти слова употребляются и в обыденной речи,хотя над их смыслом и содержанием обыденное сознаниеспециально не рефлексирует. Переживание как существен-ный компонент обыденной жизни — это прежде всего эмо-ционально-окрашенное состояние внутреннего мира, кото-рое дано человеку непосредственно.В переживании мы слиты с переживаемым, оно явленонам без отстраненности, без дистанции, поэтому человекоказывается «охвачен» тем или иным чувством, «погру-жен» в приятное или неприятное состояние. Переживанияпротекают спонтанно (хотя могут быть вызваны и намерен-но!), невозможно одновремено переживать и рефлексиро-вать над собственным чувством, так как рефлексия преры-вает переживание и делает его неким предметом анализа,находящимся в прошлом, за пределами актуального момен-та. Переживания могут быть самыми разными по своему со-держанию, модальности (позитивные и негативные), дли-тельности (возможны кратковременные вспышки эмоцийили же «эмоциональный тон», настроение, сопровождаю-щие человека годы и десятилетия). Все виды ценностныхотношений дацы прежде всего в форме переживаний, т. е.существуют как неразрывные эмоционально-ценностныесинтезы.Разумеется, представленные здесь характеристики мираповседневности не исчерпывают его возможного описания.Социологи-феноменологи выделяют иные его важные чер-

ты: наличие «базисного знания», системы релеваптио-
стей, «фоновые ожидания», без которых невозможны со-

гласованные действия индивидов. Однако у социологовсвои задачи. Рассмотрим, как изучают повседневную дейст-вительность разные теоретические дисциплины.393

^

Повседневный мир исследуется ц описывается в исто-рии, этнографии, культурологии, социологии и философии.Особый пласт специфического изучения повседневностипредставляют собой бытопнсательская литература и изобра-зительное искусство, выбирающее в качестве объекта изо-бражения, бытовые сценки обыденной жизни.

Историческая наука, восстанавливающая хронологическийсобытийный ряд предшествующих периодов жизни общества,неизбежно обращается к характеристикам повседневности, кописанию конкретной эмпирии, той «плота! и крови», из ко-торой складываются любые события, в том числе историческизначимые и судьбоносные.

Правда, та самая «смыслообразую-щая>> активность широких масс, в конечном счете и созидаю-щая данную культуру в ее истории, далеко не всегда попада-ла в сферу внимания историков. В этом отношении новое сло-во принадлежало исторической школе, сложившейся вокругжурнала «Анналы», организованного в 1929 г. Марком Бло-ком и Люсьеном Февром.

Особенность данного направлениясостоит в том, что его сторонники изучали сознание не тольковыдающихся личностей, оставивших след в истории, но имассовое, присущее так называемому «безмолвствующемубольшинству» общества. При этом «…

подобное исследованиене является самоцелью и почти целиком подчинено выясне-нию важной роли этого сознания в функционировании обще-ственной системы в целом»*. Активная роль человека в созда-нии повседневности и истории стала главной темой у авторов«Анналов».

Исследователь, объединивший в себе историка, этнографаи культуролога, прямо обращается к вопросам, как создаетсяв повседневности данная культура? чем живут и дышут сози-дающие ее люди? каковы их нравы, обычаи, воззрения, чая-ния и привычки, страхи и идеалы? При этом акцент можетделаться либо на материальной стороне обыденности, на«мире вещей», составляющих социальное пространство, пита-ющих человека, образующих тот интерьер, на фоне которогоразвертывается жизнь, либо на менталыюсти, системе взгля-дов и переживаний. Ярким примером анализа предметногомира являются работы Фернана Броделя «Материальная ци-вилизация, экономика и капитализм XV — XVII вв.», перваяиз которых называется «Структуры повседневности: возмож-

* Бессмертный Ю. Л. «Анналы». Переломный этап?//Однсссй.

1091. С. 8.394

ное н невозможное» (Ф. Бродель — сподвижник М. Блока, в

40-х гг.— один из директоров журнала «Анналы»). Главы

«Структур повседневности» называются: «Хлеб насущный»,

«Излишнее и обычное: пища и напитки», «Излишнее и обыч-ное: жилище, одежда и мода», «Деньга», «Города» и др. Вином ракурсе освещается повседневность средневековья вкнигах А. Я. Гуревича. Так, его работа «Категории средневе-ковой культуры» включает описание и анализ пространствен-ных и темпоральных представлений человека средневековья,его взглядов на богатство и труд, освещает особенности мора-ли и правосознания.Ставя себе вполне конкретную и ограниченную исследова-тельскую задачу, настоящий культуролог самой логикой из-бранного предмета подвигается к тому, чтобы охватить в сво-ем анализе повседневную жизнь как целое, со всеми ее слож^-нымн хитросплетениями. Ученому приходится вникать в тедетали, установки и негласные латентные договоренности, ко-торые существуют между членами данного общества и восп-

ринимаются ими как нечто само собой разумеющееся. Обы-
денный мир — мир привычек, стереотипов, житейских ак-
сиом, в нем велика сфера твыгввореиного (того, что^ вообще

не нуждается в выговаривашпг, в оформлении словом).Важно уяснить скрытые мотивы предпочтений и пережи-ваний, не понятные человеку иной культуры. Об этом пишетизвестный этнограф и этнолог Маргарет Мид в книге, посвя-щенной исследованию психологии девушек-подростков при-митивных народов·: «Я углубилась в изучение девушек в этом

обществе. Я проводила большую часть времени с ними. Я еа

Источник: http://userdocs.ru/filosofiya/13868/index.html?page=46

Повседневная социальная реальность и жизненный мир как предмет феноменологической социологии

Рассмотрим основные положения феноменологической социологии А.Шюца. Его взгляды базировались на идеях У.Джемса, М.Вебера, Дж.Г.Мида, а также, как было отмечено выше, Э.Гуссерля и М.Шелера. Социолог критиковал позитивизм за неверное понимание природы социальных явлений, которую ᴇᴦο представители приравнивали к природе естественных, т.е.

природных явлений. Главное отличие здесь состояло в том, по А.Шюцу, что природные явления не имеют внутреннего смысла, тогда как социальные явления ᴇᴦο имеют. А смысл этот придает социальным явлениям интерпретирующая дея­тельность человека. Отсюда — центральные понятия феноменологи­ческой социологии А.

Шюца˸ жизненный мир, повседневный мир (пов­седневность), социальный мир.

Все названные понятия тождественны. В целом это мир, наполненный смыслом, который придают ему люди в пов­седневной жизни. Задача социологии — изучать не реальность мира, а те смыслы и значения, которые люди придают ᴇᴦο объектам.

По существу мы видим здесь оп­ределенную разновидность понимающей социологии.

Близость А.Шюца идеям М.Вебера состоит и в том, что он исполь­зует понятие конструктов (у Вебера это идеальные типы). В концепции австрийского социолога рассматриваются «конструкты первого порядка» (повседневные ти­пы) и «конструкты второго порядка» (объективные научные поня­тия). Вторые связаны с первыми генетически и отражают их.

Но обычно социолог имеет дело с конструктами второго порядка, т.е. с на­учными понятиями, и через них получает знание о повседневном мире. Таким образом А.Шюц пытался установить связь между абст­рактными научными понятиями и жизненным миром, миром повсед­невной деятельности и знания.

Здесь главное заключалось в том, чтобы понять процесс становления объективности социальных фе­номенов на базе субъективного опыта индивидов.

Люди, по А.Шюцу, живут в целом ряде миров (мир опыта, мир науки, мир религиозной веры, мир душевной болезни, мир худо­жественной фантазии и т.д.). Каждый из них есть сово­купность данных опыта, которая характеризуется определенным «когнитивным стилем».

Когнитивный стиль — это сложное образо­вание, показывающее специфическую форму вовлеченности лич­ности в активную деятельность.

Австрийский социолог считает, что «исследование основных принципов, в соответствии с которыми человек в повседневной жизни организует свой опыт и, в частности, опыт социального мира, является первостепенной задачей методологии общественных наук»[168].

Для австрийского социолога как для феноменолога основное — это не сами объекты, а их значения, созданные деятельностью нашего разума. Самый значимый итог феноменологической социологии А.Шюца — это анализ свойств обыденного мышления и повседневности, которую он рассматривал как одну из сфер человеческого опыта, характе­ризующуюся особой формой восприятия и осмысления мира.

Следо­вательно, главной задачей социологии является получение «орга­низованного знания социальной реальности», открытие общих принципов организации социальной жизни. С этой целью А.

Шюц формулирует «правила» социальной жизни, предназначенные для оптимизации взаи­мопонимания людей (например, правило «взаимозаменяемости точек зрения»˸ «если я поменяюсь местами с другим человеком, то буду воспринимать ту же самую часть мира, по существу, в той же перспективе, что и он»).

Источник: http://referatwork.ru/lectionbase/sotsiologiya/view/52265_povsednevnaya_social_naya_real_nost_i_zhiznennyy_mir_kak_predmet_fenomenologicheskoy_sociologii

Присутствие эмоционального однообразия — суть обыденности

4/20/2014В родительских чаяниях будущее ребенка представляется нам более интересным, насыщенным и разнообразным, чем наша собственная жизнь.

Благие намерения «устроить» ребенка в жизнь, в корне отличающуюся по колоритности от нашего бытия, наносит непоправимый ущерб всем нашим родительским усилиям.

Очень прискорбно, но нашей с вами семейной педагогикой игнорируется проблема подготовки ребенка к «обыденности».

Или, другими словами, подготовки детей к вольготной адаптации, при явном присутствии эмоционального однообразия, серых будней бытия.

Что уж говорить, в сознании крепко сидит убежденность, что серые будни это — удел ограниченных людей. Но наш ребенок не видится нам таковым. А собственное ощущение, что и мы пребываем в этой среде обитания, относится нами к разряду временности. И — к полному отрицанию естественности этой среды.

Болезненное отторжение факта обыденности жизни, как признака собственной ущербности, не позволяет нам спокойно рассмотреть основную суть так нежеланного для нас явления. В общем-то, она предельно проста.

Обыденность

Суть обыденности – это присутствие эмоционального однообразия, эмоциональной однотипности обычных дней, сменяющих друг друга.

Эмоции каждодневности имеют очень незначительную амплитуду колебания. При этом, натура наша устроена так, что беспрестанно требует эмоциональных перепадов, особенно нуждаясь в координате подъема. Вот почему, расхожее выражение, — «душа просит праздника», для нас понятно, при своей незатейливости.

На заре взрослой жизни большим естественным подспорьем, в плане эмоционального разнообразия существования, выступает эффект неизведанного. Первая любовь, брак, работа, одним словом, все — первое, доселе неизведанное. Но, рано или поздно, данный естественный стимулятор эмоционального разнообразия исчерпывает себя. Хотя, при этом, жизнь далеко не заканчивается. И здесь многие сталкиваются с явлением, которое в психологии называется «эмоциональным выгоранием». И — с периодом жизни, который в поэзии определяется временем познания «призрачности счастья». А жизненный путь, при этом, бывает пройден, максимум, на половину.

Жизнь, как песня

Рассмотрим следующую метафору. Человек, в своем соприкосновении с окружающей действительностью, напоминает песню. Отражение реальности в наших органах чувств можно сравнить со словами песни. А эмоциональную окраску нашего восприятия — с мелодией. Мелодия в песне придает глупым словам — задор, бессмысленным – идею, а простым – грусть и романтический смысл. Одним словом, качество песни в большей степени определяет музыкальное сопровождение, мелодия здесь главенствует. Точно так же, взаимоотношения человека с реальностью определяются фоном эмоционального сопровождения. И все вроде бы у нас идет своим чередом, а позитивный эмоциональный ракурс исчезает. Это — начало старта иного эмоционального фона, в лучшем случае нейтрального, в худшем – негативного. В подобные минуты мы обращаемся к собственному рассудку. Но наш разум, напоминая компьютер, выдаст вам (пользователю) очень простые реалистичные ответы, типа – устал, кризис, безденежье и т. п. Не найдя ответов в реальности, он обвинит нас, — какой — то я не такой, дурью маюсь. Тем самым, мы еще больше запутываем себя, шаг за шагом приближаясь к ноогенному неврозу (во истину – горе от ума).

Социогенные стимуляторы

Проблема не в том, что мы доверяем своему рассудку, а в том, что мы не учитываем сложную «игру» нашего загадочного эмоционального мира. Мы затрачиваем много усилий, изобретая способы, как создать себе эмоциональный комфорт.

При этом, как правило, используем внешние средства, то есть, факторы объективной реальности. Факторов, стимулирующих позитивное эмоциональное сопровождение нашего бытия, в жизни не так уж много.

Они тесно переплетены между собой, но, по доминирующему источнику, можно выделить следующие.

Самые простые из них, физиогенные – алкоголь и секс. Они сопровождают жизнь многих людей естественным образом.

Если, конечно, не злоупотреблять и не превратить их в аутодеструктивные факторы (подробнее об этом в статье «Эмоциональная уверенность защитит от религиозных авантюристов»).

Существуют и безопасные психогенные стимуляторы – различные хобби, спорт, охота, рыбалка и т. д. Они также имеют место быть в нашей жизни. Но этого — мало. Самыми сильными и очень необходимыми стимуляторами в нашей жизни выступают социогенные стимуляторы.

Они удовлетворяют нашу глубокую потребность в самоактуализации, в которой мы нуждаемся с самого детства и до конца дней своих. Вспомним свою детскую радость от позитивной реакции родителей на сказанную нами слово, шутку, выходку, словом, поведение, обращающее на нас внимание.

Это — наши первые столкновения с социогенными стимуляторами, функционирующими в формате самоактуализации.

Самоидентификация

А теперь давайте вспомним и о том, что мы постепенно, незаметно для себя, как будто бы пресыщаемся этой, так недавно радующей нас, реакцией родителей. Все это становится для нас привычным и обыденным. С возрастом нас уже не устраивает прямая и откровенная реакция одобрения.

В алгоритм самоактуализации включается наше собственное осознание своей значимости, как основное. А общественное признание выступает лишь подтверждением этому, хотя незаметно для нас продолжает оставаться основным критерием. Нам очень важно ощущать себя «достойными» даже в моменты реальных страданий.

И наше «достоинство» определяется, в первую очередь, социальным обоснованием, социальным смыслом происходящего. Как только в нашем собственном восприятии меркнет детерминанта социальной признанности происходящего, тают и очертания собственной значимости.

В такие моменты временно, но ощутимо утрачиваются имеющиеся у нас ориентиры самоидентификации. Наличие которых и держит нас в зоне эмоционального комфорта. Даже кратковременная утрата ориентиров самоидентификации приводит нас к подавленности и напряженности, что, с полным основанием, можно называть очередным эмоциональным спадом.

И такой эмоциональный режим может сопровождать всю жизнь. Утрата самоидентификации — явление нередкое. Жизнь методично и неоднократно ставит нас перед вопросом, — «кто я такой?». Это связано с тем, что самоидентификация осуществляется в социуме и посредством социума.

И в обыденности, где отсутствуют «неопровержимые зоны» самоутверждения, процесс самоактуализации каждого осуществляется и через подавления, посредством активного непризнания достоинства другого.

Стремление к превосходству

Этот социально-психологический феномен Альфред Адлер представил, как «стремление к превосходству». Наверное, поэтому наше сознание «изобрело» разнообразные профили взаимоотношения с окружением.

Вот как говорит об этом шведский поэт Хьялмар Зодерберг: «Все мы хотим, чтобы нас любили, А если нет, то восхищались нами, А если нет, то ужасались, А если нет, то ненавидели и презирали нас. Мы стремимся разбудить чувства в душе ближнего, неважно какие. Душа содрогается перед пустотой.

И жаждет соприкосновения любой ценой». Мы перманентно зависим от своих эмоциональных спадов. Они испытываются нами в значительно большей остроте, нежели наши эмоциональные подъемы. Поэтому «несчастье» имеет более четкие очертания в нашем представлении, нежели состояние «счастья».

И, сдается мне, что человек живет, не догоняя удовольствия, а убегая от вязкого состояния «неудовольствия». Как будто бы здесь и кроется основной стимулятор устремленности человеческой натуры. А человеку остается только быть способным выбрать конструктивное для себя направление, в рамках отведенной ему судьбы.

Дело очень непростое, возможно, поэтому мы нередко встречаем вокруг современных «статских советников Мармеладовых». Пусть это — крайнее проявление разделенности бытом и серыми буднями. Но подобные примеры наталкивают на мысль, что все может быть иначе.

При условии, что в детстве будут закладываться верные основы эмоционального восприятия окружающего мира. Проще говоря, если ребенку будет вкладываться мысль, что мир может быть не всегда весел и добр, но если научиться смотреть на него с разных ракурсов, он станет намного приятнее и лучше.

Источник: https://www.raskinmozgami.ru/2014/04/Prisutstvie-jemocionalnogo-odnoobrazija-sut-obydennosti.html