ВОПРОСИК
Вот все увиливал, увиливал … И понял, что надо и мне написать о русской интеллигенции. Как я ее понимаю. тем более, что вырос я в ее среде, а отношения мои со многими старыми приятелями сильно испортились, с тех пор, как я стал заниматься делом.
Тут, правда, возможен еще эффект искаженного зеркала — большая часть моих старых друзей, которые практически выпали из поля общения (не по моей вине), живут за пределами России и пользуются разными слухами.
А слухи они тем и отличаются, что к реальности отношения имеет слабое.
Так что тут дело сложное, опять же, разбираться не очень интересно.
Хотя один мой одноклассник, который вернулся в Россию, рассказывал мне при встрече, что некоторые наши интеллигентные общие знакомые ему про меня много гадостей говорили.
Он слушал, но окончательных выводов не делал. А если бы сделал — то мы бы не встретились, и он бы не узнал, что большая часть того, что ему наговорили — полный бред.
Ну так вот, об интеллигенции. Ключевая ее черта, базовая, имманентная, за которую интеллигент готов драться зубами — это отказ от ответственности.
Интеллигент может давать советы, делать выводы, даже должность занять (мы таких много видели в начале 90-х) — но только с одним условием, никакой личной ответственности! Соответственно, любой из интеллигентной среды, кто такую ответственность на себя взял (например, начал делать карьеру в какой угодно области) — предатель. Если эта область — наука, то с ним еще можно поддерживать отношения (хотя и не очень их афишируя), но все равно, всем в «своей» среде нужно объяснять, что он предатель и выродок. Отметим при этом, что поскольку отсутствие одного качества неминуемо компенсируется избыточным наличием других, то таковым у интеллигенции являются гипертрофированная позиция «совести нации».
Поскольку предатель всегда омерзителен, то карьеру, с точки зрения интеллигента, может делать только человек туповатый, но подлый.
Соответственно, причина карьеры никогда не может быть достойной (типа, личные качества человека), но зато разные мерзопакостные варианты причин карьеры того или иного человека (особенно, если он вышел из «своей» среды) всегда в интеллигентной среде распространяются и развиваются.
Еще одно следствие — это зависть. Если кто-то из своей среды сделал какую-то карьеру, то ему искренне завидуют, объясняя при этом, что, конечно же, «любой из нас на фоне этого тупицы» … «И только врожденная порядочность не дает нам …» Ну и про совесть нации, конечно. Ну, и так далее.
Выглядит это достаточно смешно — но тут передо мной настолько много примеров, что даже глаза разбегаются.
При этом мой папа, который как раз никому не завидовал (и в этом смысле интеллигентом не был), когда я его спрашивал об этом, от точных ответов уходил (чтобы не говорить гадости про друзей), но сам мне завидовать никому и никогда не велел.
Те люди, которые приняты в интеллигентную среду и которым свойственна врожденная ответственность (например, была такая группа — организаторы походов), всегда находятся на некоторой периферии — с ними дружат, поскольку они люди полезные (таким был мой папа), но все равно, ощущают немножко чужими. И как только папа умер — почти все они как-то мгновенно исчезли. Да и вообще — если у человека нет к кому-то зависти и он пытается сам достичь нужных ему результатов — это сомнительный с точки зрения настоящего интеллигента человек.
Отметим, что в части принципиального отказа от ответственности интеллигент очень близок к чиновнику.
Однако последний стремится к безответственности (в первую очередь, от общества), но о своей ответственности перед начальством и своим политическим кланом помнит отлично.
А интеллигент не принимает никакую ответственность. Ну, разве что, перед своими близкими, но, опять-таки, только в рамках личного согласия.
По этой причине любая попытка опереться на этот слой (а таких попыток в истории России/СССР было несколько) не просто обречена — она неминуемо будет (и была) катастрофична. Поскольку люди, которые принципиально отказываются от ответственности никакого содержательного результата добиться не могут.
Более того, поскольку любой, кто управляет государством, а значит, достиг некоторого карьерного успеха, либо изначально «чужой», либо, что еще хуже, предатель, то и деятельность их априори противна и омерзительна интеллигенции.
А потому — она всегда держит фигу в кармане, а то и люто ненавидит власть, а значит и страну в которой живет.
И, как следствие, любовь к разным легендам о некоторых «правильных» государствах, в которых сделать карьеру (недостижимая мечта интеллигента) может «порядочный» человек.
Именно по этой причине, кстати, люди, которые из СССР/России уехали в США, часто исчезают из поля зрения своих старых друзей — слишком уж отличается реальная картина их жизни от того, что они говорили на Родине.
Цель-то, обычно, простая, сделать карьеру, а как только приезжаешь «туда» сразу же начинаешь понимать, что там личная ответственность еще выше, чем у нас … Спрашивается, за что боролись …
В общем, в заключение, можно сказать, что я нарисовал достаточно карикатурную картину нашей интеллигенции. Но пусть кто сможет — бросит в меня камень. Я, конечно, несколько утрировал отдельные моменты и нарисовал достаточно карикатурный образ — но, в целом, образ, как мне кажется, узнаваемый …
http://worldcrisis.ru/crisis/1173833
Источник: http://voprosik.net/psixologia-intelligencii/
Психология интеллигенции
Интеллектуалы Европы были своеобразной, но частью бюргерства. Они несли в себе ценности предпринимательства, частной жизни, личной свободы, индивидуализма.
Мещанство в России не включало в себя интеллектуалов, и это оказалось трагичным для самого мещанства. Везде и во всех странах слабые стороны мещанства — дефицит воображения, крылатости мысли, избыточная фиксация на материальной стороне жизни. В России эти черты стали просто гротескными: ведь все умники, люди с подвижной психикой и хорошими мозгами быстро перекочевывали в интеллигенцию.
В среде интеллигентов словом «мещанин» просто ругались.
Интеллигенция родилась как младший, несколько неполноценный братик дворянства, и в ее поведении, психологии легко увидеть те же черты — порой доведенные до абсурда.
Тот же идеал бескорыстия, неумения и нежелания стяжать богатства. Интеллигенция небогата, особенно сельская.
Но и в ее истории нередки люди, просто органически не способные не то что разбогатеть — просто позаботиться о самом необходимом.
Мама и тетка Михаила Амосова, сельские акушерки, были как раз такими сельскими интеллигентами, и бабка говорила про тетку: «У той хоть две пары штанов, а у твоей матери вечером стираются, ночью сохнут…»
Для интеллигентов типично такое же, как у дворян, сочетание высокого уровня культуры и низкого уровня потребления.
То же сочетание некрашеного пола и картин на стенах, простой одежды и прекрасных библиотек.
Порой эта простота доводилась до полного идиотизма. Елизавета Николаевна Водовозова описывает происшествие лично с ней: как-то на вечеринке к ней подошел «некий господин» с вопросом: нет ли у нее кольца в носу?
Дело в том, что у девушки в ушах были серьги, и это-то вызвало раздражение «некого господина». Мол, «у нас, у интеллигенции», очень уж украшать себя не принято.
Дворяне осознавали себя европейцами, несущими про свещение… просвещение XVIII века.
Интеллигент нес в себе Просвещение XIX века, невозможное без медицины, техники, паровых машин, стука молотов, прочих не изящных явлений. Дворянин поклонялся изящному Разуму.
Интеллигент — прогрессу и науке. В сборнике «Вехи» прекрасно показано, как наука и прогресс превращались в светскую религию, в фетиш интеллигенции.
Воистину: «одни интеллектуалы разумом пользуются, другие ему поклоняются»
Интеллигенты не то чтобы совсем не пользовались разумом… но все-таки больше поклонялись. Как и дворяне, интеллигенты хотели служить некой высшей силе, положить на невидимый алтарь свои силы, жизни, и уж по крайней мере — познания.
Дворянство знало такой общий алтарь: Отечество. Для талантливого, увлеченного юноши охотно делали исключение: пусть служит Красоте или Познанию, излечению людей или чему-то другому, более частному. Но как только сгущалась опасность, дворянин готов был бросить эти занятия — до того, как опасность исчезнет.
Граф Алексей Константинович Толстой находился в конфликте со своим обществом.
Человек из высшей, придворной знати, лично знакомый с Николаем I и наперсник детских игр будущего Александра II, он не хотел делать никакую вообще карьеру, и меньше всего — придворную.
Пусть отстанут от него все эти люди! Он не хочет ни почестей, ни власти; он хочет только, чтобы ему позволили спокойно жить в своем имении и делать, что он хочет: писать стихи и поэмы на исторические темы.
Исполнен вечным идеалом, Я не служить рожден, а петь! Не дай мне, Феб, быть генералом,
Не дай безвинно поглупеть!
«Что поделать тому, кто желает лишь одного: быть художником?!» — писал он жене. Государю Александру II он писал более определенно: «Служба, какова бы она ни была, глубоко противна моей природе… Я надеялся… победить мою природу художника, но опыт доказал мне, что я боролся с нею напрасно».
Но в годы Крымской войны он сначала формирует партизанский отряд: на случай, если британцы высадят десант на Балтике, под Петербургом. Опасность Петербургу больше не угрожает, и в 1855 г.
Толстой (ему — 38 лет) становится майором в стрелковом полку. В Крым Алексей Константинович не попал — заболел тифом во время стоянки под Одессой.
Нет худа без добра — страшно представить себе русскую литературу без этого громадного и доброго таланта. Но сам-то Толстой так не думал.
В рядах интеллигенции немало людей с примерно такими же убеждениями, но ведь служить можно не только России, не только Богу.
Интеллигенция формировалась на сто лет позже, когда мир уже изменился и стал намного сложнее и многограннее. Служить можно Красоте и Истине… И уже не обязательно отвлекаясь на спасение Отечества, угодившего в опасность.
Служить можно самому себе и своей семье, строя «мещанское счастье», как герой Помяловского.
Служить можно отвлеченной идее, служить можно и народу…
Дворянство вроде бы тоже служило народу, но как-то всегда так получалось, что под служением народу оказывалось служение государству. А интеллигенция служила народу так, что обычно получалось служение отвлеченной идее.
Вот чему интеллигенция служит с особым упоением — так это отвлеченным идеям. «Отрыв от народа», «болтливость», «пустозвонство», «непонимание реальности» — это обычные слова, легко бросаемые в ее адрес, — и дворянством Российской империи, и правителями Советского Союза. Но разве это свойственно только одной интеллигенции? ——–
Андрей Буровский (р. 7 июля 1955, Красноярск) — русский писатель публицистического и научно-популярного жанра, археолог, историк, философ, автор нескольких фантастических книг.
Источник: http://golbis.com/pin/psihologiya-intelligentsii/
Интеллигентность
Интеллигентность – это целый набор характерологических, умственных и социальных качеств личности, способствующих оправдыванию ожиданий социума, которые предъявляются к членам культурного общества и другим представителям его высшей части.
Интеллигентность человека подразумевает высокую развитость мыслительных и познавательных процессов, что позволяет человеку оценивать и выносить собственные суждения о различных сферах человеческого проявления.
Также это определенная личностная зрелость, отвечающая за умение самостоятельного принятия решения, наличия своей точки зрения на концепцию мироустройства.
Из характерологических особенностей, интеллигентность человека проявляется в надежности и толерантности, благородстве, соответствии мыслей, слов и поступков, а также наличие активного интереса к культуре, истории и искусству.
Что такое интеллигентность
Интеллигентный человек проявляет свое личностное достоинство в профессиональной и социальной сфере, стремясь добиться лучших результатов и представлять своей деятельностью пользу для человечества в том масштабе, в котором это позволяет выбранная специализация.
Понятие порядочности и чести неразрывно с интеллигентностью и проявляется в адекватности поступков, ориентации на собственные смыслы и ценности, неподверженность внешнему влиянию, корректность по отношению к окружающим, вне зависимости от их положения и поведения.
Интеллигенция представляет собой особую общность людей, занимающихся умственным трудом, стремящихся к накоплению и систематизации имеющихся знаний, а также дальнейшей их передачи и открытию нового опыта.
Стремление человека поддавать собственный интеллектуальный и чувственный опыт рефлексивного анализу, способность замечать детали и закономерности, стремиться к познанию и не иссякающее любопытство могут характеризоваться как внутренняя интеллигентность.
Сюда же стоит отнести наличие высоких внутренних ценностей в поддержании морально-этических качеств и проявлений человечества.
Внутренняя интеллигентность невозможна без широко кругозора и большого внутреннего опыта, а также постоянной открытости новому. Тут нет места диктаторству, что в поведении других людей, что в их предпочтениях, не осуждаются традиции и верования.
Прежде чем сделать вывод о ком-либо интеллигентный человек постарается максимально понять мотивацию человека в том или ином поступке, и если действие окажется за пределами допустимыми моралью, то порицанию будет подлежать именно поступок, а не личность.
Понятие интеллигентности появилось для характеристики определенной группы людей (интеллигенции), занимающихся умственным трудом, когда количество таких людей возросло по сравнению с древними временами, где преобладал труд физический.
Когда деятельность, не приносящая видимого и быстрого результата, стала активно формировать общество и пути развития человечества, появились определенные маркеры для причисления человека к интеллигенции.
Лишь интеллектуально трудиться мало, необходимо чтобы деятельность соответствовала поддержанию культурных ценностей и способствовала развития как отдельно взятого человека (что ярко представлено деятельностью преподавателей), так и больших человеческих объединений (чего касается установление законодательного государственного права).
Во многих обществах понятие интеллигенции заменяется понятием интеллектуалов, занимающихся все тем же видом деятельности, но не претендующих на несение нового благого смысла в массы.
Эти люди характеризуются большей скромностью, меньшим стремлением к ранжированию людей по классам и заслугам, а также предоставляют каждому самостоятельно приоритеты, основываясь на своих суждениях.
При этом они продолжают развиваться сами и развивать окружающее пространство собственным профессиональным вкладом.
И подобных разновидностей и ответвлений довольно много, что усложняет описание интеллигентности как однозначного понятия с четкими параметрами и характеристиками.
Несколько столетий назад, например, даже интеллигенция делилась на определенные классы, где были представители: высшей интеллигенции, занимающиеся социальной и духовной сферой, имеющие довольно большое влияние на формирование моральных требований общества; средняя интеллигенция также находят себе применение в социальной сфере, но их деятельность уже более практична (если первые видят народ, то вторые видят конкретные лица и судьбы), эти люди занимаются непосредственным претворением в жизнь благих идей (учителя и врачи); низшая интеллигенция еще называется полуинтеллигенцией и занимается помощью средней, сочетая в себе физическую и социально-развивающую деятельность (это помощники врачей, ассистенты, техники, лаборанты).
Но, не смотря на такие грубые попытки разделить людей и саму интеллигентность на основании выполняемой деятельности, это оказалось неверным и отражающим лишь один аспект проявления, тогда как врожденная интеллигентность может проявиться и у человека физического труда и не высоких интеллектуальных способностей.
Тут на первое место выступает поведение и способности анализировать происходящее, делать выводы, а также стиль взаимодействия с другими. Этот аспект тесно связан с воспитанием, которое может быть привито, а может быть следствием внутреннего мироощущения человека.
И тогда признаками интеллигентности становится не выполняемая деятельность, а наличие у человека постоянного стремления к развитию, способность вести себя достойно, не зависимо от обстоятельств и того, кто перед ним.
Как стать интеллигентным человеком
Интеллигентный человек способен сдерживать свои эмоциональные проявления, негативные эмоции, умеет их перерабатывать, извлекать опыт из допущенных ошибок. Критика воспринимается как инструмент для самосовершенствования, а наличие уверенности в собственных силах, помогает уважительно и терпимо относиться к окружающим.
Интеллигенция, как общественная прослойка не всегда содержит исключительно интеллигентных людей.
Часто встречаются врачи, грубящие людям, учителя, не уважающие личность, но с такой частотой можно встретить исключительно доброго и заботливого техника или культурную и обходительную девушку, не имеющую высшего образования.
Смешивать эти понятия является серьезной ошибкой, ведь классовое разделение не может отражать совокупность личностных качеств.
Врожденная интеллигентность не является единственным фактором, обуславливающим наличие интеллигентных проявлений.
Безусловно, какие-то особенности характера, врожденные механизмы нервной системы, отвечающие за тип реагирования, и среда воспитания влияют на личность, но это не данность, а лишь предпосылки, с которыми будет либо проще, либо сложнее впитать в себя принципы достойного поведения. При этом как происходить процесс зависит исключительно от человека и его мотивации, соответственно, если приложить усилия можно добиться чего угодно.
В основные понятия интеллигентности входит культурное поведение, доброжелательность и толерантность к людям и их проявлениям, а только на втором стоят широта кругозора и способность к глобальному или дивергентному мышлению.
Поэтому развивать необходимо свое умение взаимодействовать с окружающими, начиная с доброжелательности, которая привлечет к вам больше внимательных и положительных взглядов.
Посмотрите в зеркало и оцените свой взгляд (именно он создает первое впечатление при контакте), и если вы смотрите хмуро, агрессивно, холодно, если от вашего взгляда возникает желание защищаться или молчать, то следует потренировать другой.
Открытый, теплый, с легкой улыбкой взгляд расположит к вам человека, покажет, что вы готовы взаимодействовать, а не нападать и конфликтовать.
Доброжелательность в общении проявляется культурой общения, подразумевающей отсутствие нецензурных слов, соблюдение личностных границ (остерегайтесь неуместных вопросов или излишне прямых, особенно негативных комментариев). При общении ставьте себе целью сделать день человека немного лучше, а дальше действуйте по ситуации – кого-то нужно выслушать, кому-то помочь, а кому-то будет достаточно тактичности в не замечании промахов.
Толерантное отношение подразумевает допускать существование других точек зрения, но это не значит, что они должны перекраивать ваши убеждения.
Если человек действует против ваших моральных ценностей, проявите терпимость и не упорствуйте в наставлении его на путь истинный, но сами отдаляйтесь, не позволяя собственным чувствам страдать.
Уважайте чужие выборы и требуйте уважения к своим, но не истериками и гневом, а достойным отстранением от источника дискомфорта.
Расширяйте свои знания, и для этого не обязательно заучивать нудные учебники, мир значительно шире и многогранней, так что ищите, что будет вам интересно. Главное – это развиваться и узнавать новое хоть немного отовсюду, в таких случаях лучше сходить на концерт новой группы, чем пересматривать пятый раз сериал.
Скромность и искренность приведут вас к более качественной жизни, а способность жить по собственной совести развивает личность. Старайтесь не обвешивать себя лживыми заслугами (как искусственными бриллиантами), а найти и развивать свои сильные черты и таланты.
Источник: http://vseopsycho.ru/intelligentnost/
4. Интеллигенция. Основы политической психологии — Ольшанский Д.В
В последние десятилетия в среде интеллигенции принято идентифицировать себя в качестве «среднего класса» или «средних слоев» (иногда с подразделением на «высший» и «низший» слои «среднего класса»).
Объективно, такое положение носит неопределенный характер, по϶ᴛᴏму для интеллигенции в политическом плане достаточно типично расслоение на два основных отряда. С одной стороны, современная интеллигенция выступает в качестве политического и идеологического аппарата крупной буржуазии.
С другой стороны, беднейшие слои интеллигенции, близкие по ϲʙᴏему положению к наемным рабочим, часто выступает в роли идеологов основных трудящихся страт и слоев населения.
При этом по мере общего роста уровня образованности населения, интеллигенция постепенно меняет ϲʙᴏю сущность.
Ныне исключительно в немногих странах осталось несколько возвышенное понимание понятия «интеллигенция», связанное с ролью «властителей дум» и особой субкультурой, игравшей заметную роль в обществе в конце XIX века.
Тогда, прежде всего, творческая интеллигенция отличалась особой, романтической критикой капитализма и активно выступала против засилия крупного капитала.
Отметим тот факт — что в современном мире в большинстве развитых стран ϶ᴛᴏт ореол романтизма ушел в далекое прошлое.
«Интеллигенция» постепенно превращается во все более растущий слой «интеллектуалов» — просто высокообразованных наемных работников.
Из рядов «интеллигенции» постепенно ушли отряды так называемой «инженерно-технической интеллигенции» (ныне вряд ли кто назовет «интеллектуалом» инженера-прораба на стройке), школьных учителей, медицинских работников.
С одной точки зрения, ϶ᴛᴏ означает рост общей численности и, потенциально, социально-политической роли интеллигенции в широком смысле.
С другой стороны, собственно «интеллигенцией» ныне остается исключительно «высший средний класс», приближающийся по уровню доходов и условий жизни к средней буржуазии или даже формально включающийся в данную страту в качестве собственников ϲʙᴏих «производств» — медицинских клиник, частных учебных заведений, научных аналитических центров, рекламных агентств и т. д. Соединение двух названных сторон потенциально может обеспечить возвышение социально-политической роли интеллектуалов во главе с «интеллигенцией» уже в скором будущем.
Как известно, в эпоху промышленной революции произошло объективное возвышение роли пролетариата как создателя необходимых обществу материальных ценностей— пресловутых «промтоваров».
В современную эпоху, безусловно, ведущую роль приобретает создание интеллектуальных продуктов — например, программного обеспечения для персональных компьютеров.
Интенсивно развивающаяся в последние годы информационная революция уже привела к тому, что интеллектуалы становятся ведущей группой общественно-технологического развития. Отметим, что теоретически, ϶ᴛᴏ должно вести к возвышению их политической роли.
При этом пока «интеллектуалы» находятся в положении «группы в себе». Развитию группового сознания мешает индивидуальный характер их ведущей деятельности.
Сегодняшний интеллектуал может работать с персональным компьютером, практически не зыходя из дома — возможности Интернета позволяют ему иметь информационную связь почти со всем миром.
При этом пока ϶ᴛᴏ явно мешает внешней консолидации интеллектуалов в отдельную социально-политическую группу.
Источник: http://xn--80aatn3b3a4e.xn--p1ai/book/3724/148994/4.%20%D0%98%D0%BD%D1%82%D0%B5%D0%BB%D0%BB%D0%B8%D0%B3%D0%B5%D0%BD%D1%86%D0%B8%D1%8F.html
Об интеллигенции — Статьи, психология — психологическая библиотека ФППМ ВШК
Смотрел за ужином передачу «Нет выхода». Только потому что за ужином. Участвовал в ней знаменитый адвокат Андрей Макаров. Всю передачу явно подавлял, затаптывал своих оппонентов напором, софистикой, хорошо поставленным голосом, совершенно игнорировал ведущую.
А в конце передачи свысока, по-барски сделал вид, что видит в оппонентах соратников: «Нас объединяет то, что мы – интеллигентные люди, интеллигенция». Аж завоняло тухлым. Я сразу вспомнил эпизод из «Ширли-мырли» — «…Мы же белые люди».
Подразумевается и в том и в другом случае – «и этим в лучшую сторону отличаемся от всех остальных».
Сколько мне ни приходилось слышать это слово («интеллигентность») – оно всегда использовалось для манипуляций. Как я ни пытался найти четкое определение понятия – не смог. Нетути.
Всегда под ним подразумеваются другие (разные) этические (или эстетические) понятия.
При этом подспудно интеллигентность позиционируется как признак, сцепленный с каким-либо другим фактором, чаще всего это эрудиция, диплом о высшем (желательно) образовании, отсутствие судимостей.
И всегда под это слово от меня чего-нибудь хотят, например чтобы я с чем-нибудь спорным согласился, потому что мы же свои, мы же интеллигенты, у нас общая понятийная база же. А она не общая. Я – не интеллигентный, потому что не знаю, что это такое и поэтому – не вступаю.
Несмотря на общую начитанность, диплом о высшем образовании и отсутствие судимостей (пока – тьфу-тьфу-тьфу).
Но есть, есть, чего лукавить, в глубинах моего подсознания какое-то подспудное ощущение этого понятия. Чую! Только объяснить не могу. И редко. Например Сахаров Андрей Дмитриевич. Вот так я себе их представляю. Но АД никогда не использовал в риторике понятие интеллигентности. Да и вообще ритор из него был тот еще. Кто помнит… А которые про это говорят, в тех чую жуликов. Почему?..
Почему понятие интеллигентности существует только в российско-снговском менталитете? Это навело на размышления и я представил себе, как, в каких завихрениях страстей зародилось, выпестовалось и продолжает свое существование это эндемичное понятие. Очень интересно получается. В моем представлении.
Помните разночинцев. Появился такой шкодливый класс лет полтораста-двести тому. Разночинцы, потому что по табели о рангах у них были разные чины. Объединяло их то, что все чины эти были мелкие. И народишко – не бог весть, не гении.
Великих писателей среди них не было, а вот критиков – немеряно. Кстати, это качество (страсть оценивать других, т.е. критиковать) разночинцы пронесли сквозь столетия. Объединяло их еще и то, что среди них не было людей физического труда.
Были эти разночинцы всем недовольны. Жалование жиденькое, уважения ни от кого не дождешься, потому как непонятно, за что уважать – нетворческие люди. А не работяги же. А книжки читают, благодаря наличию свободного времени, благодаря отсутствию серьезного дела. Хочется элитой быть, а места все заняты. Без них элит хватает.
Родовая элита – аристократия – тут нужно родится в нужном месте. Финансовая – купечество первой гильдии и крупные промышленники – где же столько денег взять, чтобы в нее попасть. Интеллектуальная и творческая – писатели, поэты, ученые и пр. – тут и пахать надо немеряно и талантом Бог обделил. А в элиту хочетсяааааа!.. И придумали разночинцы себе новую элиту – этическую.
А они в ней – самые этические надо всеми. И проверить нельзя. Ни по метрикам, ни по счетам в банках, ни по количеству печатных работ (хотя по последнему признаку они, разночинцы, постепенно освоились, придумав печатные работы оценивать по количеству штук).
И, наконец, оказались от мещанского имени «разночинцы» и взяли себе революционное имя – «интеллигенция»!!! С одной стороны уже элита, с другой – совсем недорого…
Как сказал один плохой герой одной плохой книжки: «В хорошем языке синонимов нет!» Я выделяю три базовых качества интеллигенции in vivo – непродуктивность, фальшивая оппозиционность и болтливость. Ну и, конечно, причисление себя к.
Отсутствие хотя бы одного признака делает невозможным причисление индивида к интеллигенции.
Господи!!! Сколько дураков, бездельников, лентяев, трусов и предателей, неудачников и альфонсов, прилипал и нахлебников позиционируют себя и позиционируются обществом как интеллигентные люди.
Нет в природе такого понятия. Вранье это и невроз!P.S. Многие даже бороду считают признаком интеллигентности…
Хорошие специалисты позиционируют себя как мастеров, неважные – как интеллигентов. Манипуляция!..
Человек, называющий себя интеллигентом, интеллигентом быть не может! Как же быть?
Рубен Могилевский, врач-психотерапевт ( Этот e-mail адрес защищен от спам-ботов, для его просмотра у Вас должен быть включен Javascript ).
Белоруссия, г. Могилев.
Другие статьи автора
Авторский форум: В гостях у папы
Источник: http://centercep.ru/stati/10-publicistika/399-ob-intelligencii.html
Интеллигенция
Отличается особой психологической разнородностью. Высокий уровень индивидуального сознания высокообразованных людей — объективный тормоз для развития сознания группового.
Соответственно содержание и уровень развития социально-группового сознания интеллигенции как раз и отражают ее социальную, психологическую и политическую разнородность.
В результате, ее разобщенность на профессиональные подгруппы, слои и отряды приводит к тому, что именно в их рамках в основном и формируется социально-психологическая, а затем и политико-психологическая общность работников квалифицированного умственного труда.
Их групповое сознание обретает форму своеобразного корпоративного или «цехового» сознания, что проявляется в своего рода «корпоративном коллективизме» (или просто корпоративизме) — то есть, в коллективизме, ограниченном сравнительно узкими рамками интересов данной социально-профессиональной группы.
В последние десятилетия в среде интеллигенции принято идентифицировать себя в качестве «среднего класса» или «средних слоев» (иногда с подразделением на «высший» и «низший» слои «среднего класса»).
Объективно, такое положение носит неопределенный характер, поэтому для интеллигенции в политическом плане достаточно типично расслоение на два основных отряда. С одной стороны, современная интеллигенция выступает в качестве политического и идеологического аппарата крупной буржуазии.
С другой стороны, беднейшие слои интеллигенции, близкие по своему положению к наемным рабочим, часто выступает в роли идеологов основных трудящихся страт и слоев населения.
Однако по мере общего роста уровня образованности населения, интеллигенция постепенно меняет свою сущность.
Ныне лишь в немногих странах осталось несколько возвышенное понимание понятия «интеллигенция», связанное с ролью «властителей дум» и особой субкультурой, игравшей заметную роль в обществе в конце XIX века.
Тогда, прежде всего, творческая интеллигенция отличалась особой, романтической критикой капитализма и активно выступала против засилия крупного капитала.
В современном мире в большинстве развитых стран этот ореол романтизма ушел в далекое прошлое.
«Интеллигенция» постепенно превращается во все более растущий слой «интеллектуалов» — просто высокообразованных наемных работников.
Из рядов «интеллигенции» постепенно ушли отряды так называемой «инженерно-технической интеллигенции» (ныне вряд ли кто назовет «интеллектуалом» инженера-прораба на стройке), школьных учителей, медицинских работников.
С одной стороны, это означает рост общей численности и, потенциально, социально-политической роли интеллигенции в широком смысле.
С другой стороны, собственно «интеллигенцией» ныне остается лишь «высший средний класс», приближающийся по уровню доходов и условий жизни к средней буржуазии или даже формально включающийся в данную страту в качестве собственников своих «производств» — медицинских клиник, частных учебных заведений, научных аналитических центров, рекламных агентств и т. д. Соединение двух названных сторон потенциально может обеспечить возвышение социально-политической роли интеллектуалов во главе с «интеллигенцией» уже в скором будущем.
Как известно, в эпоху промышленной революции произошло объективное возвышение роли пролетариата как создателя необходимых обществу материальных ценностей— пресловутых «промтоваров».
В современную эпоху, безусловно, ведущую роль приобретает создание интеллектуальных продуктов — например, программного обеспечения для персональных компьютеров.
Интенсивно развивающаяся в последние годы информационная революция уже привела к тому, что интеллектуалы становятся ведущей группой общественно-технологического развития. Теоретически, это должно вести к возвышению их политической роли.
https://www.youtube.com/watch?v=1n1xKY5pgb4
Однако пока «интеллектуалы» находятся в положении «группы в себе». Развитию группового сознания мешает индивидуальный характер их ведущей деятельности.
Сегодняшний интеллектуал может работать с персональным компьютером, практически не зыходя из дома — возможности Интернета позволяют ему иметь информационную связь почти со всем миром.
Однако пока это явно мешает внешней консолидации интеллектуалов в отдельную социально-политическую группу.
Источник: https://studlib.info/psikhologiya/3930367-intelligenciya/
Интеллигенция
Понятие «интеллигенция» («интеллектуалы») не имеет четкого и обще-
принятого определения. Причиной этого является крайняя разнородность во
многом условного социального слоя, обозначаемого данным понятием. Если
считать принадлежащими к «интеллигенции» людей, занятых интеллектуаль-
ным трудом, то придется причислить к одной социальной группе (или слою) и
менеджеров, и врачей, и юристов, и министров, и журналистов, и библиотека-
рей, и политтехнологов. Список можно продолжать бесконечно: в современ-
ном обществе количество «интеллектуальных профессий», предполагающих,
что их представители имеют дело с «идеями», а не «вещами», постоянно возрас-
тает. При этом характер деятельности, основные интересы, образ жизни у ме-
неджера и учителя, врача и прокурора, журналиста и банковского служащего
совершенно различны. Очевидно и то, что не все представители «интеллекту-
альных профессий» могут рассматриваться в качестве субъектов культурного
творчества. Деятельность большинства из них достаточно рутинна, и подразу-
мевает не столько творчество, сколько конформизм и даже ритуализм.
Субъектами же культурного творчества должны быть признаны те, кто
производит нечто новое – не только для себя и своего непосредственного окру-
жения, но и для других групп и общества в целом. Интеллигенция как субъект
культурного творчества — это довольно аморфная общность людей, профес-
сионально занятая производством и распространением идей, верований, пра-
вил, авторитетных мнений. Любой из представителей перечисленных выше
профессий может быть причислен к интеллигенции, если попытается создавать
новые идеи и распространять их.
Одним из первых исследователей феномена интеллигенции и ее роли в
обществе был К. Мангейм. Сущностью интеллигенции, по мнению Мангейма,
является ее «специфическое отношение к культуре». Для интеллигенции в лю-
бую эпоху большее значение имеет её «жизнь в культуре» как смысловой ре-
альности, нежели жизнь в сфере непосредственных прагматических интересов
и потребностей. Этим обусловлена свобода интеллигенции, ее более широкий,
чем у других социальных слоев, кругозор. Именно благодаря своей свободе от
непосредственных жизненных проблем интеллигенция может заниматься куль-
турным творчеством.
Для Мангейма бытие интеллигента в качестве «культурного человека»,
само возникновение этой специфической социальной группы, обусловлено не-
сколькими «разделениями» или «различениями»137.
1. Разделением физического и умственного труда, которое стало возмож-
ным лишь на определенном этапе общественного развития, социальной диффе-
ренциации. Следует отметить, что умственный труд часто считался более по-
четным, чем физический, но такая оценка не универсальна.
2. Различение между «свободными профессиями» и «оплачиваемыми
профессиональными занятиями». Свободные профессии (слово «профессия» не
совсем точно передает суть явления, возможно, более точным было бы слово
«занятия») подразумевают художественную или интеллектуальную деятель-
ность – ради самой этой деятельности, а не ради материального вознагражде-
ния. Понятно, что заниматься «свободными профессиями» может тот, кто имеет
средства к существованию. Профессиональные занятия, в чем бы они не заклю-
чались, подразумевают вознаграждение за труд. Не во всех обществах это раз-
личие отчетливо выделяется. Там, где оно существует, «свободные профессии»
— показатель престижа, высокого статуса, которым обладают те, кто ими зани-
мается.
3. Различение между «образованными» и «необразованными» людьми.
«Образованность» сама по себе придает определенный вес суждениям. Человек,
претендующий на то, чтобы «учить» и «наставлять» других, должен быть более
компетентен, чем они. Образованность воспринимается как необходимая пред-
посылка авторитетности суждений лишь в тех обществах, где появляется сам
феномен образования и осознается его ценность.
Следует отметить, что массовость, общедоступность образования в со-
временном обществе, утрата «ореола избранности» образованными людьми, во
многом обесценивает значение образованности как предпосылки авторитетно-
сти суждений.
Влияние и статус интеллигенции, также как и её численность неодинако-
вы в разных обществах и разные эпохи. Функции интеллигенции также обу-
словлены социальным контекстом. Массовость и влиятельность интеллигенции
– характерная черта современного общества, поэтому мы сосредоточимся
именно на описании специфики и социальных функций интеллигенции совре-
менной.
Какие факторы привели к формированию массового слоя интеллигенции
и росту её культурного влияния? В первую очередь, следует отметить значение
секуляризации общества. Утрата религией доминирующего положения в куль-
туре привела к образованию «смыслового вакуума», заполнить который должны
были новые «творцы смыслов и ценностей». Другим фактором стало развитие
науки и образования, связанное с индустриализацией и её социально-
экономическими последствиями. Ученые и специалисты-профессионалы с
высшим образованием становятся всё более многочисленной и влиятельной
группой общества. Наконец, следует отметить возникновение СМИ и массовой
культуры, начало истории которых восходит к изобретению печатного станка.
Среди современных творцов идей и мнений популярные писатели, журналисты
и публицисты занимают важное место. Интеллигенция, сложившаяся в резуль-
тате действия названных факторов неоднородна и включает разные группы. В
частности, можно выделить ученых и, условно говоря, «мастеров слова».
Ученые создают новое знание, что позволяет увеличивать технологиче-
ские возможности человека, улучшать материальные условия существования.
Интеллектуальное воздействие этой группы на другие группы и общество в це-
лом не прямое, а опосредованное. Технические новации, новые лекарства могут
иметь огромные последствия для общества, но уже в качестве материальных
артефактов. «Идеи» же, стоящие за этими артефактами, большинству людей не-
известны и непонятны. Сложность и недоступность специализированного на-
учного знания и реальное могущество, которое оно дает, нередко вызывает у
рядового обывателя чуть ли не суеверный страх перед наукой. Массовое созна-
ние приписывает ученым сверхъестественные возможности, что находит во-
площение в распространенных в массовой культуре сюжетах о «помешанных
гениях-злодеях» или, напротив, «хороших гениях», спасающих цивилизацию от
неминуемой гибели силой своего интеллекта. Следует отметить, что некоторые
открытия революционного характера способны оказать непосредственное и
глубокое воздействие на культуру эпохи. Примерами могут служить теория
эволюции Ч. Дарвина и теория относительности А. Эйнштейна, имевшие не
только практическое, но и мировоззренческое значение.
Идеи и мнения, продуцируемые публицистами, писателями и журнали-
стами (к этой же группе следует отнести ученых, если они пропагандируют
свои идеи за пределами научного сообщества) — напрямую воздействуют на
мнения людей, формируют эти мнения. При этом последствия распространения
новых идей часто не менее значимы, чем последствия научных открытий и тех-
нических изобретений. Данную группу интеллигенции следует назвать гумани-
тарной интеллигенцией, в то время как первую, — научной.
Роль, функции и происхождение двух этих групп современной интелли-
генции различны. Гуманитарная интеллигенция исторически возникла раньше
научной. К её представителям мы можем отнести Вольтера и Д. Дидро,
В.Белинского и Н.Чернышевского, а также множество подобных исторических
персонажей, занимавшихся литературным творчеством и публицистикой. На-
учная интеллигенция (имеется в виду именно социальный слой, а не отдельные
одиночки-энтузиасты) сформировалась в результате превращения науки в
«производительную силу» общества, и произошло это лишь в XIX – начале ХХ
вв.
Деятельность научной интеллигенции связана с реализацией прагмати-
ческих целей. Но при этом сам научный поиск нередко воспринимается пред-
ставителями данной группы как самоцель. Создателей атомной бомбы интере-
совали в первую очередь не практические последствия их изобретения, а новые
знания и возможность найти решение интересной технической проблемы.
Представители научной интеллигенции, как правило, интегрированы в сло-
жившуюся социальную структуру и решают конкретные задачи: совершенст-
вуют организацию труда, повышают эффективность вакцины от гриппа, увели-
чивают точность наведения новых крылатых ракет и т.д. Научная интеллиген-
ция, в целом, не заинтересована в социальных и культурных изменениях, хотя
своей профессиональной деятельностью может способствовать этим изменени-
ям. К этой же группе интеллигенции относятся и представители обществен-
ных наук, если их интересы лежат в сфере научного поиска и решения конкрет-
ных задач. Однако, если представитель научной интеллигенции вдруг займется
решением мировоззренческих проблем и обратится к достаточно широкой ау-
дитории, то он, условно говоря, «превратится» в представителя интеллигенции
гуманитарной. Естественно, что различие между научной и гуманитарной ин-
теллигенцией – типологическое, и вовсе не подразумевает наличия непроходи-
мой границы между этими «подгруппами» интеллектуалов.
Гуманитарная интеллигенция существует для производства и распростра-
нения идей и смыслов, которые не связаны с прагматическими, утилитарными
целями. Она комментирует и критикует сложившийся социальный порядок,
публично обсуждает нравственные, моральные, мировоззренческие проблемы.
(Следует отметить, что во многом благодаря деятельности гуманитарной ин-
теллигенции осознается само наличие подобных проблем). При этом её «крити-
цизм» нередко вызывает раздражение и со стороны массовой аудитории, и со
стороны представителей «истеблишмента», а также среди представителей мира
официальной науки. Можно сослаться на таких известных исследователей, как
А. Гелен, Д. Белл, Й. Шумпетер, Х. Шельски138. Эти авторы подвергли совре-
менную интеллигенцию критике, получившую широкий резонанс в западной
науке. Блестящий анализ особенностей социального положения и типа мышле-
ния российской интеллигенции как основной «движущей силы» отечественного
революционного движения дал Н.А. Бердяев в работе «Истоки и смысл русско-
го коммунизма».
Социальное положение гуманитарной интеллигенции делает её отчасти
независимой, автономной по отношении к сложившемуся социальному устрой-
ству. Её функция – говорить и мыслить, а не производить и управлять. «Куль-
турный капитал», которым она обладает, позволяет ей считать себя способной
выносить квалифицированные суждения. Позиция независимого «наблюдате-
ля», не включенного непосредственно в практическую деятельность, дает воз-
можность интеллигенции «экспериментировать» с идеями, а также верить в их
преобразующую силу, нередко упуская из виду возможное «сопротивление ма-
териала» – социальной и культурной среды. Влияние гуманитарной интелли-
генции на общество не стоит недооценивать. Идеи Ж.Ж. Руссо и К. Маркса ока-
зали на ход исторического развития не меньшее воздействие, чем овладение
энергией атома.
Гуманитарная интеллигенция может быть и «охранительной» – выступать
в качестве защитника традиций и устоев, существующего социального порядка.
В этом качестве она всегда востребована властью, нуждающейся, как мы отме-
чали выше, в идейном обосновании своего господства и сохранении «status
quo». «Интеллектуальные поединки» представителей критической и охрани-
тельной гуманитарной интеллигенции сыграли большую роль в истории куль-
туры Европы и России эпохи Нового времени.
Подводя итог, можно сказать, что функцией научной интеллигенции яв-
ляется производство и использование идей в прикладном, утилитарном аспекте,
а функция гуманитарной интеллигенции – быть «самосознанием» общества, в
котором она существует, вырабатывать общие духовные ориентиры в условиях
мировоззренческой и нормативной неопределенности.
Специфической группой интеллигенции является интеллигенция художе-
ственная, сфера деятельности которой — искусство. Отношение к этой группе
исторически изменчиво. Художники ценились не всегда. Восхищение пре-
красными творениями искусства вовсе не обязательно подразумевало почтение
к их создателям. Художник вполне мог быть рабом, ремесленником или нахо-
дится «на содержании» у представителей аристократии. Художественное твор-
чество было осознанно как ценность, а художник получил особый статус лишь
в эпоху европейского Возрождения. Но и в более позднее время отношение к
художникам в обществе оставалось неоднозначным. Еще Чезаре Ломброзо рас-
сматривал гениальность как вид помешательства, а так называемое «массовое
сознание» и сегодня ожидает от художника тех или иных проявлений девиант-
ности, порожденных «творческими исканиями», «творческим кризисом» и т.д.
Воздействие произведения искусства на сознание, а также эмоциональ-
ную сферу человека огромно. Удачно найденный художником образ может
влиять на индивидуальное и массовое сознание не меньше, чем слово. Причем
это влияние не обязательно «сиюминутно». Выдающиеся произведения искус-
ства сохраняют своё воздействие на протяжении десятилетий и даже столетий.
В сфере художественного творчества нередко возникают эмоционально насы-
щенные идеи и образы, способные изменить сложившиеся в обществе стерео-
типы мышления и поведения. Такая привычная для современных европейских
и ориентированных на Европу культур ценность, как романтическая любовь, в
буквальном смысле была придумана средневековыми странствующими певца-
ми и поэтами, воспевавшими любовь доблестного рыцаря к Прекрасной Даме.
Этот идеал распространился среди аристократии, а гораздо позже – среди дру-
гих социальных слоев (во многом благодаря литературе). Для гуманистической
духовной революции эпохи Возрождения художники сделали не меньше, если
не больше, чем философы. Во всяком случае, массовое сознание помнит Воз-
рождение именно как эпоху Леонардо да Винчи, а не Пико делла Мирандолы.
Распространение СМИ превратило «творцов образов» в едва ли не самую
влиятельную в культурном отношении группу современного общества. Герои
произведений массовой культуры выступают сегодня для миллионов людей в
качестве образцов для подражания, выразителей подавленных желаний, эмо-
ций и страхов. Но при этом сама логика функционирования массовой культуры
превратила художественное творчество в стандартизированный производствен-
ный процесс. На смену «художнику – творцу» пришел «профессионал», воору-
женный знанием социальной и индивидуальной психологии и новейшими тех-
нологиями, целенаправленно создающий «художественный продукт» с задан-
ными свойствами, предназначенный для массового сбыта. «Художественная
интеллигенция», видящая смысл своего существования в служении прекрасно-
му, имеет сегодня гораздо меньше влияния на массовое сознание, чем создате-
ли телевизионных сериалов.
Источник: http://www.ahmerov.com/book_923_chapter_106_%C2%A7_68..html
rumagic.com
Вот уже несколько месяцев, как Россия поставлена перед неразрешимой задачей – создать сильную государственную власть из человеческого материала, совершенно непригодного для властвования и определения судеб государства, по всему своему прошлому, по душевному своему укладу не призванного к власти и господству в государстве.
По мере «развития» революции власть постепенно перешла к русской революционной интеллигенции, к русским социалистам-революционерам и социал-демократам, т. е. к людям, которым и во сне никогда не снилось, что они могут быть у власти, все миросозерцание и вся психология которых отрицает самый принцип власти.
Попасть прямо из подполья в министры – дело нелегкое, можно с ума сойти. У русской социалистической интеллигенции не было ни одного чувства, ни одной мысли, которые подготовляли бы ее к власти.
Русская революционно-социалистическая интеллигенция кристаллизовалась в особую расу, в особую породу людей, которую можно узнать даже по физическому облику, и раса эта не может господствовать. Ее господствование и властвование есть антропологическая, психологическая и моральная нелепость.
Эта порода людей не может создать такого эстетического стиля власти, который не был бы отталкивающим. Кричащее бессилие не только эстетически отталкивает, – эта эстетическая неприемлемость является также мерилом духовной негодности и неправды.
Всей кровью своей, всеми мыслями своими наша революционная интеллигенция всегда отрицала власть, и борьба с самодержавной властью перешла у нее в отрицание государства, нации, истории. Революционная интеллигенция жила утопиями и мечтами о совершенном социальном строе.
В то блаженное время, когда наступит этот строй, предполагалось отсутствие всякой власти, ибо всякая власть от лукавого. До этого же вожделенного мгновения должна быть непримиримая оппозиция всякой власти, нужна перманентная революция. Абсолютизация революционной психологии делает невозможным участие во власти.
Русский революционер не представляет себе возможным участие во власти до осуществления социализма, осуществление же социализма он представлял себе как окончательное блаженное преодоление всякой власти, всякой государственности. Власть для него была или слишком преждевременной, или слишком запоздалой. Он привык переносить религиозную абсолютность на жизнь общественную, где все относительно. И это извращение религиозного чувства не только не укрепляло нравственно, но вело к нравственному извращению и вырождению. Душа русской интеллигенции попала во власть ложных богов и идолов.
https://www.youtube.com/watch?v=u5lvC2Jxblk
Никакие положительные навыки общественного и государственного строительства не предшествовали у русской интеллигенции ее внезапному и катастрофическому появлению у власти. Интеллигенция привыкла чувствовать себя оторванной от родины, от ее истории, от заветов предков, от государственного и народного целого.
Никогда не раскрывалась перед ее взором историческая ширь и никогда не была направлена ее воля на творческие задачи. Психология ее была узко кружковая, душная и затхлая.
Этот интеллигентский мир был совершенно замкнутый мир, живущий своими глубоко провинциальными интересами, своими партийными счетами, говоривший на своем уродливом жаргоне, противополагающий себя вселенской, исторической шири. Это был сектантский мирок со всеми особенностями сектантской психологии.
Ему чужд был язык национальный и язык общечеловеческий. Сектант не способен мыслить великое целое и направлять свою волю на это целое, этим он отличается от человека церковного, чувствующего себя во вселенском целом. Сектантская психология революционной интеллигенции привела к крайней упрощенности мышления.
Вся сложность жизни ускользала от ее взора, видна была лишь одна прямая линия, весь многообразный Божий мир делился на «правый» и «левый». Психология этого интеллигентского сектантства никогда не была творческой и производительной, она была целиком охвачена жаждой раздела и распределения.
Интеллигенты-сектанты никогда не хотели признавать никаких объективных начал общественной жизни, это им представлялось «буржуазным». Судьба государства и общества отдавалась ими во власть человеческой субъективности, все объяснялось злой или доброй волей людей и классов.
Космические, природные основы человеческого общества всегда оставались непонятными и неприемлемыми для интеллигентского сектантства.
Ничем не ограниченный субъективный морализм на практике приводил к безнравственному насилию над объективной природой общества и государства, к безнравственному отрицанию принципов, стоящих выше субъективного произвола людей и субъективного их блага. Это был морализм подполья и отщепенства, для которого не существует великой тайны целого национального и мирового, не существует круговой поруки и ответственности. И вот стихийная историческая волна возносит на вершину власти сектантов, привыкших жить в подполье, в отщеплении от национального целого и отрицать государство, отечество, историческую преемственность.
II
Вся революционная история русской интеллигенции приучила ее к безответственности. Она никогда не призывалась к ответственным делам в русской истории. Ответственность за несчастную судьбу России, за все зло русской жизни привыкла интеллигенция возлагать на «них», на власть, противополагаемую народу, но никогда на себя. Ссылки, тюрьмы и казни нравственно укрепляли чувство безответственности.
Несчастная русская интеллигенция привыкла к гонимому положению и во всем считает виновными своих гонителей. Тот, кто не призван к строительству жизни, кто выброшен за борт, тот лишен возможности развить и укрепить в себе чувство ответственности. Интеллигенция привыкла исповедовать самые безответственные теории и утопии, которые никогда не проверялись на жизненном опыте.
В своем замкнутом мирке интеллигенция изживала самые крайние учения, но никогда серьезно не готовила себя к жизненной проверке этих учений. За несколько дней до переворота представители революционной интеллигенции и не помышляли, что им выпадет на долю взять на себя ответственность за судьбу великого государства.
И после того как произошел переворот, когда пали все преграды на путях демократии, революционная демократия отнеслась к Временному правительству первого состава почти так же, как относилась к старому правительству, она перенесла свои старые навыки в новую Россию. От подпольной и отщепенской революционной психологии она отказаться не могла.
Профессиональные революционеры продолжали делать революцию и тогда, когда уже не против кого и незачем ее было делать. Безответственная революционная оппозиция была целиком перенесена и в освобожденную Россию.
И нужно прямо сказать, что русская революционная интеллигенция есть, быть может, самое инертное и самое реакционное наследие, полученное новой Россией от России старой – она живет в старом, дышит старыми, отрицательными чувствами, она неспособна проникнуться творческой психологией. Это – порода людей, органически неспособная к строительству новой жизни.
Люди эти начали с того, что совершили величайшее преступление – бросили в темные народные массы семена классовой злобы и ненависти и довели дело восстания класса на класс до чудовищных размеров, угрожающих смертью государству и нации и превращающих русскую жизнь в ад.
Потом люди эти сами испугались дела своих рук, они вкусили горькие плоды своей разрушительной работы и спешно начали проходить элементарную школу государственного и национального воспитания, и некоторые из них по складам стали произносить слово отечество.
Получив власть, они начали безуспешно исправлять некоторые свои ошибки, например, пытались возродить армию, но наряду с этим делали все новые и новые ошибки. Русская социалистическая интеллигенция подверглась опасности быть сметенной ею же самой разнузданной народной стихией.
Революционная интеллигенция сама же начала разрушать освобожденную, новую Россию и, став у власти, бессильно пытается исправить последствия своего разрушения. Не творческие, а разрушительные дела привели русских социалистов к власти, и путь этот породил трагическое бессилие власти. Ткань души этих людей такова, что они не могут властвовать.
Власть – не интеллигентское дело. Когда интеллигенты-революционеры перестали быть гонимыми и превратились в гонителей, у них обнаружилась черта ужасного нравственного неблагообразия. Они не способны достойно нести бремя власти, ибо прежде всего понимают власть, как право, а не как обязанность.
Для того чтобы достойно властвовать, нужно отказаться от революционной психологии, нужно приобщиться к тайне целого и тайне преемственности. «Революционная власть», как и «революционный порядок», – нелепое словосочетание.
Попытки создать «революционную власть», опираясь на революционную психологию, в течение нескольких месяцев уподобили атмосферу, в которой действует правительственная власть, бедламу и породили явления нравственного безобразия.
После того как произошел революционный переворот, нужно было организовать в России новый порядок жизни, приступить к строительству и творчеству.
Вместо этого здорового пути – пути национального возрождения – у нас продолжили революцию до бесконечности, стали на путь разрушения и не в силах были отказаться от старой революционной психологии, порожденной гнетом и братством. Революционная демократия не может властвовать, это – старая, а не новая демократия. Строителем жизни, строителем новой России может быть лишь демократия нового душевного типа, с развитым чувством ответственности, с развитым инстинктом производительности, с крепким сознанием национального и государственного целого и связи с историческим прошлым, т. е. творческая национальная демократия. Демократия должна создать аристократию, т. е. подбор лучших. Революционная же демократия, которая есть революционная интеллигенция, с русской революцией кончает свою историю.
III
Наши социалисты разом и борются за власть, всеми способами дискредитируют власть «буржуазную», и боятся власти, не хотят взять на себя полноту ответственности.
Не потерявшие стыдливости и совестливости русские социалисты чувствуют себя неловко оттого, что в революции, которую сами же они называют «буржуазной», главенствуют социалисты, а буржуазия утеснена и в загоне. Это – парадокс русской революции, который беспокоит русских социалистов, еще не окончательно лишенных чувства ответственности.
Социалистический строй не может быть сейчас введен в России, стране промышленно отсталой, бедной и некультурной, с рабочим классом непросвещенным и неорганизованным, при несомненном социальном антагонизме крестьян и рабочих. Да и социалистический строй есть абстракция, конкретны лишь многообразные социальные реформы.
Радикальные социалистические эксперименты отбрасывают сейчас Россию назад, разлагают ее. И вот социалисты требуют участия буржуазных элементов в организации власти, не могут без них делать «буржуазной» революции, но они нужны им только как ширмы, чтобы переложить со своих плеч непомерное чувство ответственности.
Как только коалиция устраивается, социалистические элементы требуют, чтобы буржуазные элементы целиком исполняли их программу. Таково же было отношение старой власти к либеральным элементам русского общества: в опасные минуты их готовы были призвать, но с тем, чтобы сохранить в неприкосновенности старый режим.
Социалистическое засилье натворило много бед и ведет Россию к великому позору, но социалисты не хотят принять целиком на себя ответственность за эти беды и этот позор. Революционная демократия боится полноты власти, полноты ответственности, и не хочет поступиться той властью, которая неожиданно выпала на ее долю.
Со страхом вскарабкались представители социалистической интеллигенции на вершину власти. Их собственные крики против буржуазии поставили их в трагическое положение. Они нравственно пали на высоте. Эти люди нравственно могли переживать гонения, но не могут нравственно переживать господство. Не царственная течет в них кровь, не к расе властителей принадлежат они.
Русская социалистическая интеллигенция у власти есть явление трагикомического бессилия. Она не может создать эстетического стиля власти и обречена на нравственное неблагообразие и падение. Человек, попавший в слишком несвойственное и неподходящее ему положение, бывает бессилен, не эстетичен и с трудом остается на нравственной высоте.
История подстроила ловушку русской социалистической интеллигенции, и за экстатические мгновения силы и славы ей предстоит тяжелая расплата. Для меня совершенно ясно, что пребывание у власти русской революционной интеллигенции и те эксперименты, которые она делает над несчастной Россией, есть ее конец, ее могила, есть демонстрация лжи ее основных идей и принципов.
У нас слишком берут всерьез ныне господствующий русский социализм, слишком им напуганы и подавлены. Это – ложная перспектива. Все это засилье «революционной демократии» и есть лишь выражение русского хаоса и русской тьмы. Это призраки и миражи русской жизни.
В русской революции слишком много нереального, много декораций, которые могут быть сняты в несколько минут, и театральных представлений, в которых действуют совсем не реальные персонажи. Подлинные реальности прикрыты, и реальное соотношение сил совсем не таково, как это кажется на поверхности.
У нас был создан миф о большевиках, и миф этот принял видимость реальности, но и большевики трясутся от страха контрреволюции и возвращения старых господ, и они принадлежат к расе, не призванной долго господствовать. Мгновение их господства будет призрачным, одним из кошмаров больной души русского народа, не более.
Раньше или позже в России должна быть реальная, крепкая, национальная государственная власть. Эта власть может быть разной по своей окраске, но она не может быть властью революционной интеллигенции – породы, обреченной на вымирание.
Будет власть новой, более сильной и цельной породы, не изъеденной старыми болезнями, не обессиленной нравственной рефлексией, способной к выполнению сурового долга.
Не могут быть у власти те, которые еще накануне не знали, допустима ли война и оправдана ли защита отечества, сомневались, можно ли мерами принуждения поддерживать в стране порядок и предотвращать анархию, по-гамлетовски рефлектировали над отталкивающей суровостью всякого государственного бытия. Грядущая русская демократия, если она и будет, ничего общего не будет иметь с тем, что сейчас называют «революционной демократией». И если у нас будет здоровое социалистическое движение, то оно ничего общего не будет иметь с русским революционным социализмом, ныне справляющим свои оргии. Россия должна найти в себе расу людей, способных к власти, новую аристократию.
«Русская мысль», январь-февраль 1918 г.
Источник: http://rumagic.com/ru_zar/sci_philosophy/berdyaev/p/j158.html
Загрузка...
