Гротеск — психология

Гротеск – что это? Пожаловаться ▲▼ Гротеск – это понятие, имеющее прямое отношение к искусству. Чаще всего этим словом называют творение (литературное, художественное, музыкальное, каллиграфическое и пр.), которое выполнено в фантастическом, уродливо-комическом, эксцентричном и причудливом виде. Понятие «гротеск» было введено в обиход в XV веке, когда люди нашли римские пещеры с причудливыми настенными изображениями, которые сочетали в себе ужасное и прекрасное одновременно. В литературе гротеск означает комический прием, связанный с мистикой, сюрреализмом, извращенной и искаженной реальностью. Самым ярким представителем литературного гротеска признан Франц Кафка. В искусстве гротеск связан с контрастом не сочетаемых понятий: трагедия и комедия, реальность и фантастика, ложь и правда. Гротеск в архитектуре представлен в виде каменных химер, которыми украшены некоторые европейские соборы, а также декоративных фантастических орнаментов на различных поверхностях (стены, потолки). В музыке гротеск связывают с творчеством Мерилина Мэнсона, групп Kiss, Black Sabbath и Radiohead. Картина в стиле гротеск Гротеск принято подразделять на несколько разновидностей: Романтический гротеск. В его основе лежит невозможность рационального познания жизни, ощущение героем ее противоречий (вплоть до ужаса и самоубийства). Мастера и писатели, творящие в этом стиле, подчеркивают антимонию нравственного и эстетического понятий. Остросатиритический гротеск. Это стиль призван обличать мир насилия и невежества. Самыми яркими представителями литературного остросатирического гротеска признаны Ф. Гойя и Дж. Свифт. Такой стиль характерен для следующих жанров: карикатура, клоунада, фарс, эксцентрика, памфлет и др. Шабаш ведьм (Франциско Гойя) Трагический гротеск. Такие произведения поведают зрителю/читателю о страданиях главного героя, гибели его жизненных ценностей и надежд, о неудачных попытках достичь поставленной цели. Первым прием трагического гротеска использовал испанец Ф. Гойя. сюрреализм и гротеск представительство испанской гражданской войны Реалистический гротеск. Творения в этом стиле относятся к XX веку. Представители реалистического гротеска демонстрируют социальные коллизии прошлого столетия, могущество зла и историческую «стихию», дополняя их двуединой полнотой бытия, возрождающимся и обновляющимся смехом. Известными представителями описанного стиля являются Ч. Чаплин, Я. Гашек, Б. Брехт. Модернистский гротеск. Здесь зрителю/читателю предстоит узнать о превращении привычного мира во враждебный и злой, в котором основная роль принадлежит бесчеловечной и непостижимой силе, способной сделать из героя (героев) средство манипуляций и марионетку. К творцам данного стиля относятся С. Дали, Э. Ионеско, М. Шагала, С. Беккет. Также в стиле гротеск создаются пьесы, различные декорации, костюмы и пр. Данное направление искусства представляет особый интерес, оно борется с запретами, устоявшимися понятиями и обыденностью. Кроме того, стиль гротеск помогает обогатить внутренний мир человека, и открывает неограниченные возможности для любого вида творчества

Гротеск – это понятие, имеющее прямое отношение к искусству. Чаще всего этим словом называют творение (литературное, художественное, музыкальное, каллиграфическое и пр.), которое выполнено в фантастическом, уродливо-комическом, эксцентричном и причудливом виде.

Понятие «гротеск» было введено в обиход в XV веке, когда люди нашли римские пещеры с причудливыми настенными изображениями, которые сочетали в себе ужасное и прекрасное одновременно.

В литературе гротеск означает комический прием, связанный с мистикой, сюрреализмом, извращенной и искаженной реальностью. Самым ярким представителем литературного гротеска признан Франц Кафка.
В искусстве гротеск связан с контрастом не сочетаемых понятий: трагедия и комедия, реальность и фантастика, ложь и правда.
Гротеск в архитектуре представлен в виде каменных химер, которыми украшены некоторые европейские соборы, а также декоративных фантастических орнаментов на различных поверхностях (стены, потолки).
В музыке гротеск связывают с творчеством Мерилина Мэнсона, групп Kiss, Black Sabbath и Radiohead.

Картина в стиле гротеск

Гротеск принято подразделять на несколько разновидностей:

Романтический гротеск. В его основе лежит невозможность рационального познания жизни, ощущение героем ее противоречий (вплоть до ужаса и самоубийства). Мастера и писатели, творящие в этом стиле, подчеркивают антимонию нравственного и эстетического понятий.
Остросатиритический гротеск. Это стиль призван обличать мир насилия и невежества. Самыми яркими представителями литературного остросатирического гротеска признаны Ф. Гойя и Дж. Свифт. Такой стиль характерен для следующих жанров: карикатура, клоунада, фарс, эксцентрика, памфлет и др.
Шабаш ведьм (Франциско Гойя)
Трагический гротеск. Такие произведения поведают зрителю/читателю о страданиях главного героя, гибели его жизненных ценностей и надежд, о неудачных попытках достичь поставленной цели. Первым прием трагического гротеска использовал испанец Ф. Гойя.
сюрреализм и гротеск представительство испанской гражданской войны
Реалистический гротеск. Творения в этом стиле относятся к XX веку. Представители реалистического гротеска демонстрируют социальные коллизии прошлого столетия, могущество зла и историческую «стихию», дополняя их двуединой полнотой бытия, возрождающимся и обновляющимся смехом. Известными представителями описанного стиля являются Ч. Чаплин, Я. Гашек, Б. Брехт.
Модернистский гротеск. Здесь зрителю/читателю предстоит узнать о превращении привычного мира во враждебный и злой, в котором основная роль принадлежит бесчеловечной и непостижимой силе, способной сделать из героя (героев) средство манипуляций и марионетку. К творцам данного стиля относятся С. Дали, Э. Ионеско, М. Шагала, С. Беккет.

Также в стиле гротеск создаются пьесы, различные декорации, костюмы и пр. Данное направление искусства представляет особый интерес, оно борется с запретами, устоявшимися понятиями и обыденностью. Кроме того, стиль гротеск помогает обогатить внутренний мир человека, и открывает неограниченные возможности для любого вида творчества.

Источник: http://mfina.ru/grotesk-chto-eto

Что такое гротеск?

Тем, кто интересуется искусством, будет очень интересно узнать о таком жанре как «гротеск». Подобный стиль довольно широко распространён в архитектуре, литературе, и даже музыке. Давай же подробнее рассмотрим, что такое гротеск.

Понятие гротеск

Термин «гротеск» взят из живописи. Так называлась роспись стен, найденная в «гротах» — подвалах Тита, во время археологических раскопок. Эти раскопки велись в Риме (XV—XVI вв.) на месте, где когда-то были бани императора Тита.

В засыпанных землей помещениях, известный итальянский художник Рафаэль со своими учениками нашли необычную живопись, которая впоследствии была названа «гротеск» (от итальянского слова grotta — «грот», «подземелье»). В дальнейшем, термин «гротеск» был распространен и на другие виды искусства — музыку, литературу.

Само определение «гротеск» звучит как тип образности, который основан на причудливом, контрастном сочетании фантастики и реальности, комичного и трагичного, прекрасного и безобразного.

В искусстве сфера гротеска включает в себя многозначные образы, которые созданны фантазией художника, в них жизнь получает довольно противоречивое преломление. Гротескные образы не допускают их буквального толкования, сохраняя черты загадочности. Существуют и другие значения термина «гротеск»:

Гротеск — это вид художественной образности; орнамент, где причудливо сочетаются изобразительные и декоративные мотивы (животные, растения, человеческие формы, маски).
Рубленый шрифт (гротеск, sans serif, gothic type) — это шрифт без засечек.

Вернемся к истории. Так, Рафаэль использовал стиль «гротеск» в качестве образца украшений лож Ватикана, его ученики — для росписи потолков, стен дворцов. Известный итальянский мастер эпохи Возрождения, Бенвенуто Челлини, гравировал гротеском на клинках мечей.

Гротеск в мифологии первобытного и древнего мира достаточно сложен для понимания. Если говорить с точки зрения современной эстетики, то здесь очевидны многочисленные гротескные элементы.

Например, произведения — египетская сказка об обреченном царевиче, античные мотивы гарпий, сирен.

Но также с уверенностью можно сказать — впечатление гротескного не только не было задачей автора подобных произведений, но и слушателем их гротескность воспринималась в меньшей степени.

Что такое гротеск в литературе

В литературе гротеск представляет собой комический приём, сочетающий в себе ужасное и смешное, возвышенное и безобразное, то есть сочетает несочетаемое.

Комический гротеск отличается от иронии и юмора тем, что в нём забавное и смешное неотделимы от зловещего и страшного, гиперболы и алогизма.

Что такое гипербола? Гротеск, как уже говорилось выше, это преувеличенное, контрастное сочетание реальности и фантастики, а гипербола – это стилистическая фигура намеренного преувеличения (например, «я говорил вам это миллион раз» или «нам еды на год хватит»).

Обычно, образы гротеска несут трагический смысл в себе. В гротеске, за выраженном внешним неправдоподобием и фантастичностью, скрывается глубокое художественное обобщение важнейших явлений жизни. Примерами литературного гротеска можно назвать: повесть Н. В. Гоголя «Нос», «Крошка Цахес, по прозванию Циннобер» Э. Т. А. Гофмана.

Гротеск в музыке

Теперь, немного о музыке: размере и ритме. В гротеске они должны присутствовать и ощущаться, иначе ничего не получится. Приведем несколько примеров музыкальных групп, исполняющих песни в этом направлении:

Пятый студийный альбом The Golden Age of Grotesque известного певца Мэрилина Мэнсона. В его творчестве гротеск занимает непоследнее место.
Группа Comatose Vigil (песня — Suicide Grotesque).
Вымышленная дэт-метал группа Detroit Metal City(песня Grotesque).

Что такое гротеск: архитектура

Зачастую, гротеск путают с горгульями, но каменная резьба в стиле «гротеск» не предназначалась для отвода воды. Данный вид скульптуры еще называют химерой. Термин же «горгулья» относили к жутким резным фигурам, которые специально созданы для отвода дождевых вод от стен здания.

Подводя итог, отмечу, что как направление искусства, гротеск необходим. Гротеск борется с обыденностью, запретами. Он делает наш внутренний мир намного богаче и открывает новые возможности для творчества.

Источник: https://elhow.ru/ucheba/opredelenija/g/chto-takoe-grotesk

Что такое гротеск? — База ответов на любые вопросы

Интересуясь различными течениями в искусстве, живописи, литературе и т.д. – вы, возможно, встречали в текстах слово «гротеск».

О том, что означает это слово и чем отличается гротеск от других стилей и жанров, мы поговорим в этой статье.

Что означает слово «гротеск»?
Что такое гротеск в литературе?
Чем отличается гротеск от гиперболы?

Этот художественный термин ввел в употребление великий итальянский живописец Рафаэль Санти. Раскапывая место, где когда-то были бани времен императора Тита, художник и его ученики обнаружили засыпанные землей помещения, стены которых украшала странная причудливая роспись.

Находка поразила всех, и с тех пор стиль живописи, сочетающий реальность и фантастические образы, прекрасное и безобразное, смешное и величественное, стали называть гротеском, по месту, где были найдены первые образцы такого искусства (grotta в переводе с итальянского означает подземелье, грот, пещеру).

В дальнейшем термин «гротеск» постепенно распространился и на другие области искусства, а в наше время стал использоваться совершенно далекими от художественной деятельности людьми для обозначения странных, неоднозначных, одновременно забавных и ужасающих явлений или черт действительности.

Гротеск широко использовался в различных видах искусства, начиная с античных времен. Соединяя в себе несочетаемые черты, он казался художникам лучшим способом выразить все богатство и разнообразие мира, в котором человеколюбие мирно соседствует с подлостью и жестокостью, красота – с уродством, роскошь – с нищетой.

Ярким примером гротеска могут служить знаменитые горгульи, украшающие парижский собор Нотр-Дам: демонические фигуры спокойно восседают на здании, посвященном Богу.

В литературе гротеск представлен множеством произведений, начиная от комедий древнегреческого драматурга Аристофана и до наших дней. Наибольшего расцвета этот жанр достиг в эпоху Ренессанса.

До сих пор не утратили популярности Рабле и его бессмертные «Гаргантюа и Пантагрюэль», Эразм Роттердамский с «Похвалой глупости».

Широкие массы в гротеске привлекал дух свободы, противопоставление многообразия мира аскетичным клерикальным догмам.

В последующие периоды истории жанр гротеска пополнился новыми произведениями: остро сатирическими «Путешествиями Гулливера» Дж.Свифта, романтическими сказками Т.Гофмана и философским «Фаустом» В.Гете. Девятнадцатый век обогатил литературу гротескным реализмом, воплощенным в произведениях Ч.Диккенса, М.Салтыкова-Щедрина и, конечно, Н. Гоголя.

В двадцатом столетии наиболее известными мастерами гротеска, поднявшими его до уровня пронзительного трагизма, стали Ф.Кафка, М.Булгаков, Б.Брехт, Е.Шварц и многие другие авторы.

Современная литература широчайшим образом использует гротеск и как жанр, и как изобразительный прием. Трудно перечислить всех писателей и поэтов, работающих в этом жанре. Сегодня элементы гротеска используют в серьезной литературе и в политических памфлетах, в романтических повестях и в юмористических произведениях.

Гротеск и гипербола на первый взгляд имеют много общего. Однако различна сама суть этих литературных приемов. Если гипербола – это преувеличение одной реально существующей черты или детали, то гротеск использует совершенно фантастические сочетания образов, перенося нас в искаженный, не поддающийся никакому логическому объяснению мир.

Гротеск – это плод воображения, переплетенное взаимодействие сознательного и бессознательного в психике человека.

Эта фантастичность, иррациональность служит для выражения важнейших, основополагающих явлений жизни.

Гротескные произведения нередко сложны для понимания и поверхностных читателей или зрителей могут оттолкнуть нарочитой абсурдностью сюжета и неправдоподобием образов. Но в их основе лежит стройная система, порой не полностью понятная даже самому автору.

Будоража воображение, они на протяжении многих поколений заставляют искать двойные и тройные смыслы, каждый раз живо откликаясь на события современности.

Источник: http://www.mnogo-otvetov.ru/literature/chto-takoe-grotesk/

Социально-психологический гротеск В. Аксенова

В традиции русского гротеска редко встречаются «чистые» реалистические варианты.

В случае Гоголя гротеск соединяет реалистический анализ с романтической иронией, в случае Щедрина гротеск служит целям просветительского дидактизма. В прозе Василия Аксенова (род.

1932) гротеск стал формой изживания и одновременно парадоксального, достаточно горького и безыллюзорного, развития романтического утопизма «исповедальной» прозы 1960-х годов.

Уже в рассказах Аксенова 1960-х годов появляются гротескные мотивы.

Гротескные образы, как правило, окружают конфликт между романтическим (модернистским) героем – художником, творцом, в том или ином отношении исключительной личностью – и агрессивным хамством окружающих его посредственностей, как правило, победительных и уверенных в своей правоте.

На этом конфликте строятся такие рассказы Аксенова, как «Местный хулиган Абрамашвили», «Любителям баскетбола», «На полпути к Луне», «Жаль, что вас не было с нами». Наиболее показателен в этом плане рассказ «»Победа»» (1965).

Вокруг этого рассказа скопилось уже достаточно большое количество интерпретаций (от А.Макарова до П.Майер, Г.Слобин, А.Жолковского, Н. Ефимовой11 ).

Отмечалось безусловное влияние набоковского «Лужина», обсуждался вопрос о том, силен или слаб аксеновский гроссмейстер, «проигравший» шахматную партию настырному вагонному попутчику (а на- самом деле выигравший – только соперник не заметил поставленный ему мат), предлагались различные интерпретации татуировки Г. О.

, обозначающей имя попутчика (от «Главная опасность» и «говно» до «Государственных органов» [?!]). «»Победе»» предпослан подзаголовок: «рассказ с преувеличениями», что указывает на гротескный и метафорический характер повествования.

Обыкновенная шахматная партия, сыгранная в купе со случайным попутчиком, наполнена для гроссмейстера, во-первых, философией художественного поступка – поиском единственно возможного варианта гармонии, то есть красоты, то есть истины («вспоминая море и подражая ему, он начал разбираться в позиции, гармонизировать ее.

На душе вдруг стало чисто и светло. Логично, как баховская coda, наступил мат черным»). Во-вторых, игра для гроссмейстера равнозначна жизни, и потому вбирает в себя воспоминания детства, подсознательные страхи, и многое другое, в том числе и переживание смерти, точнее, казни («Человек в черной шинели

с эсэсовскими молниями ждал его впереди».) Игра же Г. О. в глазах гроссмейстера воспринимается как поток «бессмысленных и ужасных действий. Это была не-лю-бовь, не-встреча, не-надежда, не-привет, не-жизнь».

Гротескный принцип проявляется в том, как происходит совмещение малозначительного, казалось бы, эпизода с почти мифологическим по масштабу столкновением сил гармонии и хаоса. Столкновением, завершающимся нарочито амбивалентно (как показал в своем разборе аксеновского рассказа А. К.

Жолковский): с одной стороны, неясно, поставил ли гроссмейстер мат на доске или только увидел неизбежность этой комбинации; с другой стороны, гроссмейстер удостоверяет победу Г. О. вручением золотого жетона, где остается только выгравировать имя победителя и дату12.

На наш взгляд, рассказ «»Победа»» демонстрирует основную коллизию и основной путь ее разрешения, характерные для бывшей «молодежной», «исповедальной» прозы на исходе «оттепельной» эпохи – накануне исторических заморозков.

Эта коллизия явно восходит к традиции романтической иронии, поскольку герой Аксенова уже убедился в горестной невозможности изменить заскорузлый порядок вещей и, внешне признавая свою капитуляцию, он избирает путь внутренних, скрытых от толпы и очевидных для «своих», для посвященных, побед.

Победа и поражение осуществляются одновременно – в этом гротескный и иронический парадокс аксеновского рассказа.

«Оттепельная» утопия социального обновления трансформировалась в идеал «тайной свободы» – невидимого миру «тайного общества», по «воздушным путям» объединяющего людей творчества, людей свободы, людей таланта – причем такими людьми могут быть и представители действительно творческих профессий, и баскетболисты, возвышающиеся над толпой, и «местных хулиган Абрамашвили», исполненный такой неуместной в пляжном разврате энергией красоты и чистоты, и даже «товарищ красивый Фуражкин», милиционер, упрямо штрафующий своего жуликоватого тестя и вообще почему-то не берущий взяток. Идеалисты, одним словом. Парадокс аксеновского стиля состоит в том, что он и читателя вовлекает в это «тайное общество» – так, в «»Победе»» о мате, не замеченном Г. О., знают гроссмейстер и… читатель. В процессе чтения рассказа читатель тоже становится «своим», «посвященным».

Из этой коллизии вытекают многие особенности последующего творчества Аксенова. Это и нарастающее одиночество его героя, ведь его соратники по «тайному обществу» свободы все чаще предпочитают побеждать в социальном мире и проигрывать в тайном – иначе говоря, становятся предателями.

Это и расширяющаяся пропасть между тайными дон кихотами и коррумпированной средой, их окружающей: нарастающая изоляция проявляется и в том, как герой-творец наделяется все более экзотическими талантами (вершиной экзотичности становится профессия Павла Дурова из «Поисков жанра» – он волшебник), увеличивается и пространственная дистанция, отделяющая героев Аксенова от «совка» – опять-таки с предельной силой этот мотив выразился в создании фантастического Острова Крым, не затронутой социалистической революцией части России, и в эмиграции самого Аксенова (после скандала с независимым альманахом «МетрОполь» – тайное общество творцов в действии!).

С другой стороны, стиль Аксенова становится все более насыщен игровыми элементами. Во-первых, его герой постоянно играет самого себя на театре социальной жизни, скрывая свою романтическую иронию и свои тайные победы под масками плейбоя, шута, деградирующего интеллигента.

Во-вторых, аксеновский повествователь быстро устанавливает и настойчиво поддерживает игровые отношения с читателем: в этом контексте равно значимы апелляция к знакомым цитатам, именам, фирменным названиям, полунамеки, каламбуры, пародии и автопародии, шутки для «своих», легкий «матерок», как в компании старых знакомых, – все это создает атмосферу посвященности, которую читатель Аксенова либо должен принять, либо раздраженно отбросить книгу. Сам акт чтения превращается в игровой испытательный тест, отсекающий «чужаков» и греющий лестным чувством фамильярного родства со всеми, кто остался верен ценностям романтической свободы во все менее романтическое время.

Главным же двигателем аксеновского мира становится изменения категории свободы: свобода от чего? свобода ради чего? каковы возможные формы свободы? цена свободы? – эти вопросы возникают в каждом новом тексте Аксенова в 1970-1980-е годы, они же определяют границы тайного союза «своих».

Ярчайшим художественным манифестом аксеновской поэтики игры стала его повесть «Затоваренная бочкотара» (1968). Чем она замечательна? Не только непривычной для тогдашней прозы стилистической раскованностью, хотя и ею, конечно, тоже. Гораздо важнее иное: принципиально новое осмысление советского утопического сознания.

Стилистика этой повести может показаться пародийной: и в самом деле, каждый ее герой в утрированном виде воспроизводит некую типовую модель соцреалистической литературы (сельская учительница, бравый моряк, пенсионер-активист, он же сутяга; советский ученый – лучший друг народа Халигалии, забубенный поклонник Есенина, старушка – научная подвижница).

Причем каждый из персонажей обладает своей неповторимой и узнаваемой языковой палитрой. А сны этих героев представляют собой пародийные сгущения целых ответвлений соцреализма, эксплуатирующих эти образные модели.

Так, сны Вадима Афанасьевича – это «политический роман-фельетон-разоблачение язв империализма»: «Кривя бледные губы в дипломатической улыбке, появилась Хунта. На ногах у нее были туфли-шпильки, на шее вытертая лисья горжетка. Остальное все свисало, наливаясь синим. Дрожали под огромным телом колосса слабые глиняные ножки».

Героически-производственную советскую литературу про «ветер дальних странствий» пародируют сны Глеба Шустикова: «Входит любимый мичман Рейнвольф Козьма Елистратович. Вольно! Вольно! Сегодня манная каша, финальное соревнование по перетягиванию канатов с подводниками. Всем двойное масло, двойное мясо, тройной компот.

А пончики будут, товарищ мичман? Смирно!» Отчетливые интонации «молодежной прозы» звучат в речевой зоне педагога Ирины Валентиновны Селезневой: «Помните, у Хемингуэя? Помните, у Дрюона? Помните, у Жуховицкого? Да ой!

Нахалы какие, за какой-то коктейль «Мутный таран» я все должна помнить. А сверху летят, как опахала, польские журналы всех стран». Причем не только в снах, но и собственно в повествовании каждый герой предстает в определенном, «цитатном», стилистическом ореоле: в повести, в сущности, отсутствует не-чужое слово.

Страницы: 1 2

Источник: http://www.rlspace.com/socialno-psixologicheskij-grotesk-v-aksenova/

ГРОТЕСК

тип образности, основанный на контрастном, причудливом сочетании фантастики и реальности, прекрасного и безобразного, трагического и комического. Сфера гротеска в искусстве включает многозначные образы, созданные фантазией художника, в которых жизнь получает сложное и противоречивое преломление.

Гротескные образы не допускают ни их буквального толкования, ни их однозначной расшифровки, сохраняя черты загадочности и непостижимости. Ярчайшее воплощение стихия гротеска получила в искусстве Средних веков (орнаментика звериного стиля, химеры соборов, рисунки на полях рукописей).

Мастера эпохи Возрождения, сохранившие средневековое пристрастие к гротеску (Хиеронимус Босх, Питер Брейгель, Альбрехт Дюрер), сделали гротеск средством выражения моральных и социальных взглядов своего переломного времени. Жак Колло, Франсиско Гойя, Оноре Дамье в XVII–XIX вв.

использовали гротеск как средство драматического воплощения зловещих символов современных социальных сил. Войны, революции и политические катаклизмы XX в. вызвали новую волну гротескной сатиры в обличении «страшного мира» (например, Кукрыниксы в СССР). Источ.: Аполлон.

Изобразительное и декоративное искусство. Архитектура: Тематический словарь. М., 1997.

Источник: Символы, знаки, эмблемы: энциклопедия

фр. grotesque — причудливый, затейливый) — чрезмерное преувеличение и заострение отдельных сторон эстетического предмета, к-рое ведет к разрушению существующих в действительности связей, к замене их контрастным соединением, казалось бы, несоединимых свойств и объектов. Термин «Г.» вошел в употребление в XV— XVI вв.

как обозначение причудливых образов животных и растений, сохранившихся на стенах полуразрушенных античных строений (от итал. grotta — грот, античные руины). Европ. худож. практика и эстетика нередко связывали понятие «Г.» с категорией комического. Верная в своей основе, эта мысль не исчерпывает многообразия проявления Г. в иск-ве.

Совмещение элементов сатиры и фантастики, карикатуры и условности в гротескных образах не имеет цели смешить и развлекать. В отличие от комического, к-рое, по Аристотелю, есть «ошибка и безобразие, никому не причиняющие страдания и ни для кого не пагубные», Г. скорее болезненный смех «сквозь слезы». Г.

рождает и «убийственный» смех, адский хохот, губительным образом раздваивающий окружающий нас мир. Не случайно гротескные образы чаще вызывают не улыбку и смех, а чувства отвращения, негодования, презрения, страха. Таковы нек-рые образы прозы Н. В. Гоголя и М. Е. Салтыкова-Щедрина, фантастические образы Ф. Гойи, саркастические диссонансы Д. Д. Шостаковича и И. Ф. Стравинского.

Гротескное изображение в одном из офортов Гойи («Ты, который не можешь») наездников-ослов, оседлавших своих всадников-людей, образно воплощает идею внутреннего разлада самой действительности, паралича, разбившего об-во, в к-ром правящие не в силах управлять, а подчиненные лишены возможности выполнить их волю.

Шостакович в Седьмой симфонии сатирически-гротескно изобразил фашистское нашествие: зловещая поступь чужеземных полчищ ассоциируется с угловатыми движениями вышедшей из повиновения механической игрушки. Г. отличается от фантастического и волшебного в иск-ве прежде всего тем, что в его основе лежит активное неприятие изображаемой действительности (особенно социальной) в ее существующем виде.

Неправдоподобие Г.— всегда вызов реальности, проявление активного, преобразующего отношения к ней. При этом Г. имеет место не там, где художника интересует вымышленная реальность сама по себе, а там, где его внимание обращено на ее парадоксальное соседство с реальностью объективной. Как худож. прием Г.

призван сломать штампы привычного восприятия, представить действительность во всем многообразии ее проявлений. Не случайно, несмотря на элементы фантастики, Г. теснее всего связан с реалистическими направлениями в иск-ве, ибо неправдоподобное и преувеличенное всегда рассматривается здесь в сопоставлении с привычным и обыденным. У Гоголя и Салтыкова-Щедрина Г.

становится столь мощным средством худож. анализа именно потому, что органически включается в реалистическую систему разнообразных приемов и средств. По отношению же к тем произв., в к-рых фантастику, гиперболизацию и алогичность уже ничто не ограничивает извне, Г. утрачивает худож. функциональность. Он невозможен там, где последовательно проведены принципы «страшного романа» или драматургии абсурда (Абсурда искусство), абстрактной живописи и т. п.

Источник: Эстетика: Словарь

франц. grotesque, от итал. grottesco) – термин эстетики, обозначающий соединение в иск-ве комического и трагического, смешного и ужасного в фантастич. и гиперболич. форме. Первоначально термин «Г.» применялся для обозначения особого типа орнамента, открытого в конце 14 – нач. 15 вв.

при раскопках подземных помещений – гротов в Риме (отсюда и название) и представляющего собой фантастич. узор из причудливых сплетений лент, масок, карикатурных фигур людей и животных. В эпоху Возрождения Г. широко использовался для декорирования архитектурных ансамблей: росписи Пинтуриккьо во дворце Борджа в Ватикане (1492–1495), ватиканские лоджии Рафаэля (1515–19) и др.

Впоследствии термин «Г.» стал употребляться в качестве особой эстетич. категории наряду с категориями прекрасного, трагического, комического. Особое значение Г. получили в эстетич. теории и художеств. практике романтиков. Эстетика романтизма, разрабатывая диалектику комического и трагического как основу романтич. иронии, дала глубокую характеристику гротеска.

Шеллинг в лекциях по философии иск-ва (1803), Ф. Шлегель в «Разговорах о поэзии» (1800), А. Шлегель в «Чтениях о драматическом искусстве и литературе» (1809–11) рассматривали Г. как выражение необходимой внутр. связи комического и трагического и перехода низкого в высокое, считая его признаком гениальности художеств. произведений (см. F. W.

Schelling, Philosophie der Kunst, Werke, Bd. 3,1907, 359–60). Наиболее значительными в истории иск-ва, по мнению романтиков, являются произведения Аристофана и Шекспира, в к-рых осуществляется синтез трагедии и комедии, великого и низкого. Во Франции с пропагандой Г. выступил В. Гюго. В «Предисловии к „Кромвелю“» он рассматривал Г. как центр.

понятие всего послеантичного иск-ва, считая Г. эстетически более выразительным, чем прекрасное ( В. Гюго, Собр. соч., т. 14, М., 1956). Во 2-й пол. 19 – нач. 20 вв. появилась обширная формалистич. лит-ра о Г., к-рая за определение Г. принимала его внешние формальные признаки: заострение образа, преувеличение, фантастику и т. д. Так Ф. Т. Фишер (F. Т.

Vischer, ?sthetik, oder Wissenschaft des Sch?nen, TI 1, 1854, S. 400-09), К. Флегель (К. Fl?gel, Geschichte des Grotesk-komischen, 1788) и др., рассматривая Г. лишь со стороны его формы, по сути дела отождествляли его с гиперболой, шаржем, буффонадой. Эстетика рус. рев. демократов широко исследовала сферу рождения Г. – диалектику трагического и комического (см. Н. Г.

Чернышевский, Возвышенное и комическое, 1854), открыв реалистич. пути в иск-ве изображения переходов высокого и низкого, ужасного и смешного, трагического и комического, злого и человечного. «Злое, – писал Чернышевский, – всегда так страшно, что перестает быть смешным, несмотря на все свое безобразие» (Избр. филос. соч., т. 1, 1950, с. 288). В Г.

комическое и трагическое взаимопроникают друг в друга, органично связываются в единое целое, так что одно оборачивается другим. В Г. ужасное и зловещее обнаруживает смешные и ничтожные черты (напр., в живописи Брейгеля), а смешное и ничтожное – страшную и бесчеловеч. сущность (напр., в повестях Э. Т. А. Гофмана, Гоголя, Щедрина).

То, что на первый взгляд воспринимается только как смешное и забавное, раскрывает в Г. свой действительный, глубоко трагич. и драматич. смысл. Трагическое является Г. лишь постольку, поскольку оно принимает иронич. или комич. форму. Совр. бурж. эстетика отождествляет Г. с безобразным, считает его характерной особенностью иск-ва 20 в.

наряду с эротикой и психопатологией («Revue d´esthetique», P., 1954, v. 7, No2, p. 211–13). Бурж. эстетика и иск-во утверждают антигуманистич. Г., изображая его как извечное безобразие и трагич. нелепость мира. В сов. иск-ве реалистич. Г. широко используется в произведениях поэзии (Маяковский), кино (Эйзенштейн) и музыки (Прокофьев, Шостакович) как средство сатирич.

критики уродливого в обществ. жизни и утверждения положит. эстетич. идеалов. Лит.: Зунделович Я., Поэтика гротеска, в сб. – Проблемы поэтики, под ред. В. Я. Брюсова, М.–Л., 1925; Ефимова З. С., Проблема гротеска в творчестве Достоевского, «Науч. зап. н.-и. кафедры истории европейской культуры», [Харьков], 1927, [вып.] 2, с.

145–70; Adeline, Les sculptures grotesques et symboliques, Rouen – Aug?, 1878; Heilbrunner P. M., Grotesque art, «Apollo», L.–N. Y., 1938, v. 28, No 167, November; M?ser J., Harlequin, oder Vertheidigung des Groteske-Komischen, в его кн.: S?mtliche Werke, Tl 9, В., 1843; Michel W., Das Teuflische und Groteske in der Kunst, 11 Aufl., M?ncth, 1911; Kayser W., Das Groteske. Seine Gestaltung in Malerei und Dichtung, [Oldenburg–Hamb.], 1957. В. Шестаков. Москва.

Источник: Философская Энциклопедия. В 5-х т.

Источник: http://terme.ru/termin/grotesk.html

Гротеск в википедии, grotesque в литературе, значение слова

Главная > Литература > Гротеск в википедии, grotesque в литературе, значение слова

Необыкновенные стили в искусстве приковывают внимание таких же необычных людей. А также и эксцентричный гротеск влечёт персон особенных. Но в чём же суть этого жанра и как гротеск находит отражение в литературе? Давайте разбираться.

Гротескный — это уродливо-комический образ чего-то или кого-то, основанный на контрасте и преувеличении. В обыденной жизни, многие воспринимают гротеск, как что-то уродливое и эксцентричное.

В наше время его широко используют в карнавальных образах на различных праздниках.

Немного истории

Гротеск имеет довольно старинное происхождение. Корни его уходят в древний Рим времён Нерона. Когда-то император, обладающий невероятной фантазией и художественным вкусом, пожелал, чтобы стены его дворца были украшены несуществующими в природе видами и изображениями.

Но судьба не слишком благосклонна и впоследствии дворец был разрушен императором Трояном. Текло время и вскоре, руины и подземные сооружения были случайно найдены во времена эпохи Возрождения.

Найденные подземные развалины назвались гротами, что с итальянского переводится, как грот или подземелье. Роспись, украшавшая эти развалины, в дальнейшем стали называть гротеском.

Литература

Стремясь погрузить читателя в мир полный фантазии и невероятных явлений, автор использует множество приёмов и стилей. Одним из них является гротеск. В нём совмещаются, казалось бы, не сочетаемое — это ужасное и смешное, возвышенное и отвратительное.

Гротеск в википедии означает соединение реальности и фантастики, как комбинация правды и карикатуры, как сплетение гиперболы и алогизма. Grotesque от французского причудливый. В отличие от той же иронии, тем что в данном стиле забавные и смешные образы одновременно ужасные и пугающие. Это как бы две стороны одной медали.

В литературе гротеск и сатира идут рука об руку. Но это не одно и то же. Под маской неправдоподобия и фантастичности кроется своеобразный обобщающий взгляд художника на мир и важные события в нём.

На основе этого причудливого стиля создаются пьесы, декор и костюмы. Он борется с обыденностью и позволяет авторам и художникам открыть неограниченные возможности своего таланта. Стиль поможет расширить внутренние границы мировоззрения человека.

Гротеск примеры использования стиля

Яркий пример применения — это сказки. Если вспомнить, то всплывает образ Кощея Бессмертного. Создававшись, эта фигура сочетала в себе и человеческую природу, и неведомые силы, мистические возможности, делая его практически непобедимым. В сказках реальность и фантазия нередко переплетается между собой, но всё же границы остаются очевидными. Гротескные образы с первого взгляда проявляются как абсурдные, лишённые всякого смысла. Усилителем этого образа представляет собой сочетание обыденных явлений.
Повесть «Нос» Гоголя также считается ярким примером использования стиля в сюжете. Нос главного героя приобретает самостоятельную жизнь и отделяется от хозяина.

В живописи

В Средние века был характерен для народной культуры, выражавшей самобытный способ мышления. Стиль достиг пика своей популярности в эпоху Возрождения. Он наделяет работы великих художников того времени драматизмом и противоречивостью.

Сатира

Это проявление комического стиля в искусстве в самом резком его понимании. При помощи иронии, гротеска, аллегории, доли гиперболы, она раскрывает унизительные и ужасные явления, придавая свою поэтическую форму. Многие поэты используют такой художественный стиль для высмеивания каких-либо явлений.

Характерным для сатиры будет являться негативное отношение к предмету осмеяния.

Гипербола

Элемент, использующийся многими авторами и поэтами для преувеличения. Художественная фигура помогает усилить красноречивость мыслей. Данный приём удачно может сочетаться и с другими стилистическими оборотами.

Преувеличение совмещается с метафорой и сравнением, предавая им необычную окраску.

Гиперболу можно найти в разных художественных стилях, таких как ораторский, романтический и многих других для усиления чувственного восприятия.

Ирония

Приём, который используется для противопоставления скрытого смысла явному. При употреблении этой художественной фигуры, возникает ощущение, что предмет иронии не такой, каким кажется на самом деле.

Формы иронии

Прямая. Употребляется для принижения и усиления отрицательных черт предмета обсуждения;
Антиирония. Используется для того, чтобы показать, что объект недооценён;
Самоирония. Высмеивается собственная персона;
Ироническое мировоззрение. Неприятие близко к сердцу общественные ценности и стереотипы;
Сократова ирония. Предмет обсуждения сам должен прийти к скрытому смыслу высказывания, обдумывая всю сказанную информацию субъекта.

Источник: https://obrazovanie.guru/literatura/grotesk-v-vikipedii-znachenie-slova.html

Гротеск: примеры из литературы русской и зарубежной

В отличие от жизнеподобного условный образ либо деформирует очертания реальности, нарушая ее пропорции, резко сталкивая реальное и фантастическое, либо формирует изображение так, что за изображенным (будь это явление природы, существа животного царства или атрибуты вещественной реальности) имеется в виду подразумеваемое, второй смысловой план образа. В первом случае перед нами гротеск, во втором — аллегория и символ.

В гротесковом изображении не просто сопрягается реальное и фантастическое, ведь то и другое могут быть рассредоточены по разным образным структурам.

Во множестве произведений сосуществуют персонажи реальные и фантастические, но тут и в помине нет ничего гротескового.

Гротеск в литературе возникает тогда, когда реальное и фантастическое сталкиваются в едином образе (чаще всего это гротесковый персонаж).

Нужно, чтобы по художественной ткани персонажа прошла как бы «трещина», взламывающая его реальную природу, и в этот зазор хлынула фантастика. Нужно, чтобы у гоголевского майора Ковалева вдруг по неизвестной причине исчез нос, чтобы он облачился в генеральский мундир и стал разгуливать по проспекту «северной нашей столицы».

Или чтобы добронравно послушный кот гофмановского музыканта Крейслера, как бы отчасти пародируя поступки своего хозяина, начал безумствовать в любовном угаре, точь-в-точь как это делали студиозусы и бурши гофмановских времен, да еще и заполнять макулатурные листы крейслеровской рукописи образчиками своей «кошачьей» прозы.

С другой стороны, гротеск условен не потому только, что он демонстративно разрушает жизнеподобную логику реальности. Он условен и вследствие особой природы своей фантастики. Фантастическое, заключенное в гротеске, не должно всерьез претендовать на представительство иной, запредельной «реальности». Вот почему полотна Иеронима Босха не гротесковы.

Эсхатологический ужас, разлитый на них, не принадлежит уже действительности: он из мира апокалипсических пророчеств.

Точно так же не принадлежат сфере гротеска фантастические образы средневекового рыцарского романа, его духи, феи, волшебники и двойники (белокурая Изольда и темноволосая Изольда в «Тристане и Изольде»)— за ними наивно живое ощущение «второго» бытия.

Вполне прозаический гофмановский архивариус Линдгорст («Золотой горшок») в своей фантастической ипостаси может оказаться всесильным волшебником, но этот его второй лик условен ровно настолько, насколько условна иронически двойственная природа гофмановского золотого горшка: то ли он атрибут из страны грез «Джиннистана», то ли просто пикантная деталь бюргерского быта.

Словом, гротеск открывает простор для иронии, простирающейся и на «запредельное». Гротеск нимало не стремится выдать себя за феномен «иного бытия». У Гофмана он, правда, словно бы колеблется между двумя мирами, но это колебание чаще всего насквозь иронично.

Там же, где у Гофмана действительно возникают провалы в «иной мир» («Майорат»), гам ему уже не до гротесковой веселости (хотя бы и нераздельной с подспудным трагизмом) — там (как, например, в его «ночных» новеллах) царит романтически ужасное, и оно вполне однородно, то есть оно именно «запредельной» природы.

Отказываясь от жизнеподобной логики, гротеск, естественно, отказывается и от каких-либо внешне жизнеподобных мотивировок. В черновом варианте гоголевской повести «Нос» мы встречаем следующее объяснение: «Впрочем, все это, что ни описано здесь, виделось майору во сне».

Гоголь снял эту фразу в окончательном автографе, снял, повинуясь безошибочному чутью художественной истины. Оставь он это разъяснение в тексте повести, и вся фантасмагория ее была бы мотивирована вполне жизнеподобно, психологически естественною, хотя бы и нелогичною «логикою» сна.

Между тем Гоголю важно было сохранить ощущение абсурдности изображенной реальности, абсурдности, проникающей во все «клетки» ее и составляющей общий фон жизни, в которой возможно все что угодно.

Фантастическая условность гротеска здесь не может быть поставлена под сомнение никакими психологическими мотивировками: она нужна Гоголю для того, чтобы подчеркнуть сущность, закон реальности, в силу которого она, так сказать, имманентно безумна.

Условность гротеска всегда нацелена именно на сущность, во имя ее она и взрывает логику жизнеподобия.

Кафке нужно было превратить своего героя Грегора Замзу в фантастическое насекомое (рассказ «Превращение») для того, чтобы сильнее оттенить абсолютность отчуждения, неизбывность которого тем очевиднее, что оно простирается и на семейный клан, казалось бы, призванный противостоять разобщению, раскалывающему мир. «Ничто так не разобщает, как повседневность»,— записал Кафка в своем дневнике.

Гротеск предполагает особую, едва ли не максимальную степень художественной свободы в обращении с материалом реальности.

Кажется, эта свобода уже на грани своеволия, и кажется, она могла бы вылиться в жизнерадостное ощущение полного господства над сковывающей, а часто и трагически абсурдной действительностью.

В самом деле, дерзко сталкивая разнородное, расшатывая причинно-следственные связи бытия и покушаясь на господство необходимости, играя случайностями, не вправе ли создатель гротеска чувствовать себя в этом мире веселого художественного «своеволия» демиургом, заново перекраивающим карту вселенной?

Но при очевидном как будто бы всевластии свобода гротеска небеспредельна, а «своеволие» художника — не более чем кажимость. Дерзновенность фантазии соединяется в гротеске с цепкою зоркостью мысли. Ведь и то и другое направлены здесь на обнажение жизненного закона.

Гофмановский Крошка Цахес («Крошка Цахес, по прозванию Циннобер»)— всего лишь смешной уродец, стараниями сердобольной феи Розабельвайде наделенный способностью переносить на себя чужие достоинства, талант и красоту.

Проделки его коварны, он вносит горе и смятение в мир влюбленных, в котором еще живы и достоинство и добро. Но как будто и козни гофмановского фантастического выродка небеспредельны, и завершает он по воле автора проделки свои самым комическим образом, утонув в кринке с молоком.

А это ли, кажется, не подтверждение того, что вольный дух гротесковой фантазии, сгущая атмосферу жизненного абсурда, всегда в состоянии разрядить ее, ибо вызванные им к жизни духи зла как будто бы всегда в его власти. Если бы… Если бы не «состав» жизненной почвы, в которую глубоко уходит корнями гофмановский образ.

Почва эта —«век железный», «век-торгаш», по выражению Пушкина, и ее не отменить капризным порывом воображения.

Жажда обесценивать все, что отмечено жизнью духа, заменяя и компенсируя отсутствие собственных духовных сил нивелирующим эквивалентом богатства («золотой волосок» Циннобера и есть знак этой хищной и нивелирующей силы); дерзость и напор ничтожества, сметающего на своем пути истину, добро и красоту, — все это, что утвердится в буржуазном отношении к миру, было схвачено Гофманом у самых истоков рождения.

Ироническое веселье гротеска не только не исключает трагизма, но и предполагает его. В этом смысле гротеск располагается в эстетической области серьезно-смешного. Гротеск полон неожиданностей, быстрых переходов от смешного к серьезному (и наоборот).

Самая грань между комическим и трагическим здесь стирается, одно незаметно перетекает в другое. «Смех сквозь слезы» и слезы сквозь смех. Всеобъемлющая трагикомедия бытия. Торжество бездушной цивилизации над культурой создало неисчерпаемую питательную среду для гротеска.

Вытеснение из жизни всего, что обязано полнотою своего цветения органическим началам бытия, умножение обезличенно-механических форм во всем, в том числе и в психологии человека, преобладание его стадных инстинктов над индивидуальными, этический релятивизм, размывающий границу между добром и злом,— такова реальность, питающая многообразие гротесковых форм в литературе XX столетия. Гротеск в этих условиях все чаще приобретает трагическую окраску. В романе Кафки «Замок» мертвящая бюрократическая автоматизация жизни, подобно чуме, расползается окрест замка, этого гнездилища абсурда, обретая демоническую силу и власть над людьми. Власть тем более неотвратимую, что, по мысли Кафки, «в человеке живет подсознательное влечение к отказу от свободы». Восторжествовать над абсурдом одной лишь очистительною силою смеха гротеску XX века уже не удается.

Гротеск, выдвинутый художником в центр произведения, создает своего рода «заражающее» излучение, захватывающее едва ли не все сферы изображения и прежде всего стиль. Гротесковый стиль часто насыщен ироническими гримасами слова, демонстративно алогическими «конструкциями», комическим притворством автора.

Таков гоголевский стиль в повести «Нос», стиль, на который падает густая «тень» гротескового персонажа. Имитация неописуемого легкомыслия, обнаженная непоследовательность суждений, комические восторги по поводу мелочей — это ведь все как бы исходит от персонажа.

Это его психологическое «поле» отсвечивает в повествовании Гоголя, и самый слог автора оборачивается зеркалом, отражающим гротесковый объект. Стало быть, и в стиль по воле Гоголя проникает абсурдность мира и человека.

Гротеск инициирует особую подвижность стиля: беглые переходы от патетики к иронии, подключение в авторскую речевую ткань имитируемого голоса и интонации персонажа, а иногда и читателя (повествовательный пассаж, завершающий повесть «Нос»).

Логика гротеска подталкивает автора к таким сюжетным ходам, которые естественно вытекают из «полуфантастической» природы персонажа.

Если у одного из щедринских градоначальников («История одного города») фаршированная голова, источающая соблазнительный гастрономический аромат, то неудивительно, что однажды на нее набрасываются с ножами и вилками и пожирают.